Мёртвое озеро - Рэйчел Кейн (2018)

Остальную часть пути я проделываю крайне осторожно, внимательно высматривая, не следит ли кто за мной. Мне отчаянно хочется побыстрее вернуться домой. Каждая минута моего отсутствия – это минута, когда я не могу защитить моих детей, быть их щитом. Я сдаю прокатную машину при помощи ускоренной процедуры. Досмотр в аэропорту занимает, кажется, вечность, и мне хочется кричать на идиотов, которые не знают, что надо снимать обувь, доставать ноутбуки из сумок, а смартфоны – из карманов.

Но это неважно, поскольку, пройдя досмотр, я обнаруживаю, что нужный мне рейс на Ноксвилл отменен. Мне приходится два часа ждать следующего рейса, и я ловлю себя на том, что подсчитываю расстояние. Меня терзает безумное желание проделать этот путь на машине, чтобы не сидеть и не ждать, но это, конечно же, заняло бы еще больше времени.

Мне приходится ждать. Я сижу в углу, рядом с розеткой, заряжая свой планшет, и смотрю на кадры из дома. Солнце постепенно садится, и камера переключается на зернистое черно-белое ночное изображение. Я перехожу к внутренней камере и вижу, что Сэм сидит на диване со стаканом в руке и смотрит телевизор. Ланни с чем-то возится на кухне. Коннора я не вижу, но он, вероятно, у себя в комнате.

Я продолжаю обозревать дом снаружи. На случай… чего-нибудь. Я продолжаю делать это даже во время посадки в самолет и неохотно прерываюсь, когда стюардесса просит нас отключить интернет-устройства. Я пытаюсь не думать о том, что может произойти за то время, пока я нахожусь в воздухе. Это не очень долгий полет, но достаточно долгий, чтобы я извелась от тревоги. Я достаю планшет, едва на табло загорается разрешающий знак, подключаю его к недешевому вай-фаю самолета и проверяю снова.

Все мирно. Зловеще спокойно. Я думаю о кровавой улыбке Мэла и понимаю, что трясусь, словно от холода. Впрочем, может быть, и так. Выключаю обдув над головой, прошу плед и смотрю, как на экране планшета медленно, рывками, сменяются кадры с камер – и так до тех пор, пока самолет не начинает снижение.

Рулежка самолета через аэродром и высадка пассажиров тянутся бесконечно. Я смотрю на кадры с камер все то время, пока мы медленно, шаркая ногами, продвигаемся к выходу. Едва оказавшись снаружи, прячу планшет и бегу по переходу, обгоняя других пассажиров, а потом мчусь через терминал к выходу. Снова чувствую затылком горячее дыхание. Мне кажется, что прямо у меня за спиной клацают зубы.

Потом я выбегаю наружу, в душную темноту, и отчаянно ищу, где припарковала свой «Джип». Найдя его, снова проверяю камеры, потом кладу включенный планшет на пассажирское сиденье и со всей возможной скоростью мчусь от аэропорта до Стиллхауз-Лейк. Звоню Сэму и извещаю его, что я уже в пути.

Когда обстановка на дороге позволяет, я кидаю взгляд на экран планшета и стараюсь уверить себя, что с моими детьми все в порядке, никто до них не добрался… И всю дорогу вспоминаю ту зловещую, призрачную улыбку на разбитом лице Мэла.

Эта улыбка говорит мне, что для него еще ничего не закончилось.

Что для нас еще ничего не закончилось.

6

К тому времени, как я сворачиваю на дорогу к Стиллхауз-Лейк, становится уже совсем темно. Я еду слишком быстро, на скорости проскакивая неосвещенные повороты и надеясь, что никому в этот час не придет в голову прогуляться по дороге или проехаться с выключенными фарами.

Но мне, к счастью, никто не попадается. Все тихо, и я торможу на подъездной дорожке с чувством неимоверного облегчения. Это парадоксально, потому что этот дом, это убежище больше не является безопасным. Это иллюзия. И всегда было иллюзией.

Сэм Кейд сидит на крыльце и пьет пиво. Я выключаю фары «Джипа» и тянусь, чтобы отключить планшет, но обнаруживаю, что батарея полностью разрядилась. Сую планшет в сумку и делаю пару глубоких вдохов, чтобы собраться с силами. Почему-то я не ожидала, что по прибытии найду все в полном порядке.

Пусть даже всей душой надеялась на это.