Не ищи меня - Джесс Райдер (2019)

После того первого визита я быстро поняла, что родителям Хейли все равно, участвуют ли мои родители в развозе детей и приглашают ли к себе в гости в ответ. Очень скоро я стала проводить время у Уоррингтонов, когда не нужно было находиться дома, мыть, стирать, готовить и ухаживать за больной мамой. Они приняли меня в семью, обращались со мной как с третьим ребенком. Мама Хейли готовила жаркое на большее число человек и пекла вдвое больше кексов, а лишние передавала мне домой в пластиковых контейнерах. Она даже предложила, чтобы ее домработница гладила и наше белье, но папа был резко против.

– Если она не перестанет засовывать нам в глотку свою благотворительность, больше ты туда не пойдешь, – заявил он.

Но я все равно ходила. Украдкой проносила в дом жаркое и кексы, а потом делала вид, будто сама их приготовила. Говорила папе, что вынуждена проводить время с Хейли, потому что мы вместе работаем над школьным проектом или готовимся к экзаменам.

К началу восьмого класса наша дружба окончательно окрепла и устоялась. У нас были одинаковые предпочтения в моде и музыке, мы любили и ненавидели одну и ту же еду. Мы делали одинаковые прически и учились искусству макияжа на лицах друг друга. Мы обе терпеть не могли футбол и обожали танцы. Хейли придумывала танцевальные движения, которые мы отрабатывали перед зеркалом в ее спальне. А потом мы бежали вниз и выступали перед ее родителями, которые всегда аплодировали и говорили, что мы сказочно талантливы. Я стала частью семьи. У меня было свое место за обеденным столом, своя кружка, своя зубная щетка в ванной.

Иногда мне приходилось после школы сразу идти домой, чтобы присмотреть за мамой, но, как только возвращался папа, я сбегала к Хейли. К тому времени я уже могла сама добираться на автобусе, но родители Хейли всегда отвозили меня домой. Иногда, очень редко, мне разрешали остаться на ночь, но обычно по утрам я нужна была дома. Моей задачей было помочь маме подняться, принять душ и одеться, а потом приготовить ей завтрак.

Папу я видела редко. Мы с ним были как сменные рабочие, которые встречаются только в перерывах. Я оставляла ему еду, которую он разогревал себе на ужин, а потом сидел весь вечер в одиночестве перед телевизором. Мама всегда ложилась рано, но папа не мог никуда уйти, так как ей могло понадобиться в туалет. Возвращаясь мысленно в прошлое, я понимаю, что у него почти не было собственной жизни. Но он никогда не жаловался, никогда не просил меня остаться, чтобы он мог сходить в паб или посмотреть субботним днем футбол.

– Повеселись там, – говорил он.

Наверное, он знал, что мама не доживет до старости, что через несколько лет все будет кончено и он будет свободен. Но я этого не понимала. Я была слишком занята своим подростковым эгоизмом, одержима музыкой, одеждой и мечтами о любви. Отличницей я не была, но прекрасно рисовала. Подумывала стать модным дизайнером или, на худой конец, получить работу в «Топшопе». Университет даже не обсуждался: если бы я и набрала достаточно баллов, я все равно не смогла бы уехать из дома. Впоследствии оказалось, что это не так. Мама умерла, когда мне было семнадцать, но к тому времени я уже была привязана к другому человеку. К Ники.

Я знала, что с самого начала ему нравилась, потому что он постоянно меня дразнил. Хейли сердилась, но я не возражала, ведь так мне доставалось его внимание. Он выхватывал мою домашнюю работу и бегал с ней по комнате, вынуждая меня его преследовать, или принимался бить меня подушкой, не прекращая, пока я не брала другую и не нападала на него в ответ. Сражения на подушках обычно заканчивались щекоткой. Ник просто мастерски умел удерживаться от смеха, и это приводило нас с Хейли в ярость.