Всем, кому должна - прощаю - Франциска Вудворт, Настя Любимка (2020)

Вообще, мне явно мозги отказали, раз вытащив ящерку, я вместо того, чтобы дать ей остыть и просто отлежаться, схватила ее на руки. Но… меня не обожгло! Ящерка была прохладной! Я осторожно погладила ее, отмечая, что шкурка у нее и не черная вовсе, а алая.

— Бедненькая, — прошептала я. — Вот же изверги, как можно было такую красавицу в костер кинуть?

Ящерка оживала прямо на глазах. Яркие бусинки-глазки черного цвета, алая шкурка, как само пламя. Я даже подумала о сказках, где водились саламандры. Может и она такая? Черт их знает, что тут еще может водиться.

— Какая же ты миленькая, — произнесла я, радуясь, что нашла живое существо.

Вдвоем не так страшно, даже если это всего лишь земноводное. Я вздохнула и погладила пальчиком спинку ящерки. Мне показалось или она зажмурилась? Нет, почудилось.

Что ж, костерок догорает, скоро совсем утихнет, дальше идти смысла нет, нужно к ночлегу готовиться. Я осмотрелась в поисках места, где можно сделать лежанку, благо хвойных деревьев достаточно, ветки пушистые по земле стелются, можно соорудить матрас. Мне понравилось большое раскидистое дерево, чьи корни причудливо вились по земле, образуя выемку, куда я вполне могла поместиться.

— Ничего, ночь переждать, а там и путь продолжить, — пробормотала себе и уже шепнула ящерке: — Посиди тут немножко.

Я ссадила невольную подружку на сумку, а сама принялась готовить себе спальное место. Когда знаешь, что ты не один, страхи растворяются, а работа спорится.

— Надеюсь, ты не голодна, — уже сидя на импровизированной кровати, пробормотала я.

Я как раз провела ревизию остатков еды, с сожалением отметив, что пара яблок — не тот ужин, на который рассчитывал молодой организм, однако все же лучше, чем ничего.

Но, видимо, сказалась усталость, нервозность, да просто страхи, которые я умело прятала все это время, что провела в новом мире. Легко ли из огня да в полымя? Из свободной женщины в бесправную куклу?

Знаете, как это бывает? Одним махом накатила тоска и боль. Я не хотела плакать, я грызла яблоко, а слезы, они сами полились, и я не сразу их заметила.

— Сиди взаперти, картины малюй и радуйся, что вообще жива. А может я мир посмотреть хочу! — бормотала себе под нос. — Невеста… надо же!

Меня затрясло от гнева и обиды, зачем я только вспомнила про Рикарину?

— А она шеи лебедям одним махом сворачивает. Что ж я, глупая, там оставаться? И вообще, птичку жалко! — Я с остервенением утерла слезы.

Что это вообще такое? С какой радости я плакать буду?

Да не дождутся! Чтобы я из-за всяких дураков плакала!

Я распалялась все больше, еще зачем-то ящерку взяла на руки и к лицу поднесла.

— Вот скажи мне, подружка, разве так сложно поговорить по-человечески?

И все, Остапа понесло…

Я жаловалась буквально на все, что меня раздражало и бесило в замке, говорила взахлёб о своей жизни на Земле, получалось сумбурно из-за злости, переполнявшей меня.

— Мы же русские! Русская женщина, она знаешь какая? Она и коня на скаку остановит, и в избу горящую войдет! Войдет, если будет ради чего, понимаешь, саламандрочка?

Я даже руками помахала, выплескивая, скопившиеся эмоции.

— А мне — сиди взапер-р-рти! — И такой у меня эта «р» раскатистой вышла, что ящерка на мне подпрыгнула и удивленно уставилась черными, как бусинки, глазками. — На улицу — нельзя, в коридор — нельзя, из общения — Горгона, которая так и норовит оскорбить каждым словом! Что я ей, животное бесправное? Я живая! Да я сына тянула в голодные годы! Я мужа, посмевшего руку на меня поднять, взашей вытолкала и ни дня об этом не жалела! Что мужчины? Тьфу на них! Только и знают, как самоутверждаться за счет женщины! Хоть один бы спросил, а чего же ты хочешь, Наденька?

Саламандра ловко пробежала по руке и уткнулась мне в шею. Складывалось впечатление, что она меня жалеет, как будто лапками по коже водит.