Ангелы не умирают - Екатерина Оленева (2017)

— В канун Нового года Санта-Клаус приносит детишкам подарки? — холодно блеснув глазами, язвительно процедил Артур.

Голос его звучал тускло, даже зло.

— А в Рождество чудеса повторяются словно серия сериала — для тех, кто пропустил в первый раз… только мне чудеса уже не помогут. Я бы предпочёл морфин.

— Почему не попробовать? Что ты теряешь? Хуже-то тебе уже вряд ли будет?

Он равнодушно скользнул по мне взглядом, пожимая плечами.

— Всегда может быть хуже. Но ты прав — почему не попробовать что-то новенькое? От всего старенького давно уже тошнит, — как лезвием резанул он взглядом по Ливиану.

Тот отлип о стены и направился к дверям:

— Развлекайтесь, мальчики. Я оставлю вас одних.

Скинув пальто, я нашёл, что в комнате довольно прохладно и зябко.

— Тебе не холодно? — поинтересовался я у Артура. — Можно было бы протопить и получше.

— Видимо, коммунальные службы так не думают. Им кажется, что температура оптимальная.

— Что такое «коммунальные службы»?

Артур удивлённо посмотрел на меня, но развивать тему не стал.

Мне она тоже не казалось интересной.

— Не возражаешь, если я присяду?

— Не возражаю, даже если приляжешь.

Взгляд у моего собеседника оставался равнодушным, почти мёртвым.

— Меня уже давно никто не обнимал. Раньше находилось много желающих, а теперь вот всё как-то больше предпочитают держаться на расстоянии. Все такие милосердные! И куда мне от вашего милосердия только деться? Ты вот, по лицу вижу, тоже сострадаешь? — губы Артура скривились зло, почти брезгливо. — К чему мне это?

— Я не собираюсь просто сострадать. Я хочу тебе помочь.

— Как?

— Уверен, Ливиан уже пытался сделать нечто похожее. Просто у него не получилось.

— Что заставляет тебя думать, будто у тебя получится?

— Делать что-то, пусть даже откровенную глупость лучше, чем не делать ничего.

— Делай, что хочешь, — равнодушно пожал плечами Артур, устало откидываясь на высокой горкой уложенные подушки.

Глаза его были равнодушны и неподвижны, словно у умирающего. Или у слепого.

Артур сдался. На самом деле сдался ещё до того, как его тело превратилось в темницу для его печальной души. Он не хотел бороться, не собирался этого делать.

Я в своё время насмотрелся на похожую картину. Ральф вёл себя так же. Он не хотел жить. Всех моих титанических усилий не хватило для того, чтобы заставить его желать нежеланное.

Не знаю — что, но что-то в Артуре меня зацепило. Взяло, как говорится, за живое, за душу.

Эта звенящая струна одним концом была закреплена за Ральфом, уходя за ним в темноту и в пустоту.

Я видел с безотчётным ужасом, что до этой самой бездны у Артура осталось всего несколько шагов. И со свойственной мне глупостью ринулся в битву с очередной мельницей.

— Подвинешься? — обратился я к нему.

— Нет.

— Не можешь или не хочешь? — уточнил я.

— Не могу — в первую очередь.

— Понятно.

Больше не задавая вопросов, я принялся расстёгивать на Артуре рубашку.

— О! Как многообещающе! — приподнял он бровь. — Но что-то мне подсказывает что всё будет целомудренно разочаровывающе?

— Тебя это огорчает?

— А не должно? Хотя оно, конечно, чувственные удовольствия не для калек. Будучи инвалидом это как никогда ясно понимаешь. Ты ведь не на столько добрый, правда?

Серые глаза смотрели колко, к насмешливому взгляду неприкрыто примешивался яд.

— Закрой глаза.

— Зачем? — искренне удивился Артур.

— Когда я гляжу в них, я отвлекаюсь.

Пожав плечами и насмешливо фыркнув для приличия, Артур подчинился, не тратя лишних слов.

С закрытыми глазами он выглядел ещё более ранимым и измученным.