Убивая Еву - Люк Дженнингс (2019)

– В том-то и суть, нам это неизвестно. Может, кинозвезда, приехавшая на премьеру, или осужденная убийца перед последним заседанием суда.

– На убийце были бы наручники, и ее привезли бы в суд в бронированном фургоне.

Женщина взглядом оценивает ее элегантную парижскую стрижку с байкерской курткой «Баленсиага» и улыбается.

– Знаете по опыту?

Вилланель пожимает плечами.

– Это актриса на закате славы. И она наверняка без трусов.

Продолжительное молчание. Когда женщина вновь начинает говорить, тембр ее голоса едва уловимо меняется.

– Как вас зовут? – спрашивает она.

– Манон.

– Так, Манон. Мероприятие будет идти еще сорок минут, потом я закрываю галерею. После этого, думаю, мы можем отведать сашими из сериолы в «Нобу» на Беркли-стрит. Как считаете?

– Ладно, – отвечает Вилланель.

Ее зовут Сара, месяц назад исполнилось тридцать восемь. Она говорит о концептуальном искусстве, и Вилланель неопределенно кивает, но не вслушивается. По крайней мере в слова. Ей нравится, как поднимается и опускается голос Сары, и ее трогают – если можно так сказать о Вилланель – крошечные морщинки вокруг глаз собеседницы, трогает ее серьезность. Сара напоминает ей – самую малость – Анну Ивановну Леонову, учительницу в средней школе Индустриального района, единственного взрослого, кроме отца, к кому она испытывала настоящую, непритворную привязанность.

– Ну как? – спрашивает Сара.

Вилланель кивает и улыбается, изучая жемчужно-блестящее серебро сырой рыбы, прежде чем задумчиво раздавить ее зубами. Словно ешь само море. Мягкий свет ложится на поверхности вокруг – матовый алюминий, черный лак, золото. Журчит музыка; беседа то спадает, то возобновляется. Слова срываются с губ Сары, обе смотрят друг другу в глаза, но Вилланель слышит голос Анны Ивановны.

Та пестовала исключительные академические способности своей ученицы – два года безграничного терпения к ее неподобающему, практически асоциальному поведению. Однажды Анна Ивановна не пришла. Поздно вечером, по пути из школы, ее изнасиловали на автобусной остановке. В больнице она смогла описать нападавшего, и милиция арестовала ее бывшего ученика, восемнадцатилетнего Романа Никонова, который, рисуясь перед друзьями, обещал показать незамужней учительнице, «что такое быть с настоящим мужиком». Но полицейские криминалисты схалтурили, и Никонова в итоге освободили по формальным причинам.

– Манон! – она чувствует на своей руке холодную руку Сары. – Ты где?

– Извини. Мысли куда-то улетели. Ты напомнила мне одного человека.

– Кого?

– Мою учительницу.

– Надеюсь, она была хорошей.

– Да, была. И похожа на тебя. – На самом деле не похожа. Вообще ничего общего. Зачем она это подумала? И зачем сказала?

– Где ты провела детство? – спрашивает Сара.

– Сен-Клу, недалеко от Парижа.

– С родителями?

– С отцом. Мать умерла, когда мне было семь.

– Боже. Какой ужас!

Вилланель пожимает плечами.

– Это было давно.

– А от чего…

– Рак. Она была на пару лет младше, чем ты сейчас. – Легенды – часть жизни Вилланель. Как одежда, которую она надевает, снимает и вешает в шкаф до следующего раза.

– Извини.

– Не извиняйся. – Убирая руку из руки Сары, Вилланель открывает меню. – Гляди-ка! Желе из земляничного сакэ. Мы обязаны это попробовать.

Она потом всегда жалела, что в темноте не смогла разглядеть лицо Романа Никонова, когда кастрировала его в лесополосе у Мулянки. Но ту минуту она помнит. Запах грязи и выхлопа из его мопеда «Рига». Как он рукой придавливает ее голову, принуждая встать на колени. Сдавленный вопль, пронесшийся над водой, после того как она вынула нож и оттяпала ему яйца.

Сара живет в маленькой квартирке над галереей. Держась за руки, они возвращаются туда, оставляя темные следы на свежем снегу.