Гипнотизер - Ларс Кеплер (2017)

– Он поднимается, ему тяжело стоять, член сморщился, ноги дрожат. Он трясется, просит прощения, говорит, что не сделал ничего плохого. Я подхожу, смотрю на его зубы, все в крови, и даю ему сильный разряд в шею. Он сучит ногами, дергается с выкаченными глазами, несколько раз бьется головой о стену, ноги подергиваются. Я хохочу. Он сползает по стене вдоль перил, кровь течет изо рта. Скорчился на одеялах в углу. Я улыбаюсь ему, наклоняюсь, даю новый разряд, но тело просто подскакивает, как свиная туша. Я кричу в дверь, что веселье кончилось, но они входят со старшим братом этого парня, я его знаю, мы работали вместе год на “Алюминии”, фабрике в…

Марек замолчал, его подбородок вздрагивал.

– Что происходит теперь? – тихо спросил я.

Он немного посидел молча, потом снова заговорил:

– На полу зеленая трава, я больше не вижу парня из Мостара – там только травянистый холмик.

– Разве это не странно? – спросил я.

– Не знаю, может, и странно, но я больше не вижу комнаты. Я на улице, иду по летнему лугу, трава под ногами мокрая и холодная.

– Вам хочется вернуться в тот большой дом?

– Нет.

Я осторожно вывел пациентов из транса, проследил, чтобы к началу обсуждения они хорошо себя чувствовали. Марек вытер слезы со щек и потянулся. Под мышками у него расплылись большие пятна пота.

– Меня заставили, это все их штуки… Они заставляли меня мучить моих старых друзей, – сказал он.

– Мы знаем, – успокоил я его.

Марек посмотрел на нас робким ищущим взглядом.

– Я смеялся потому, что мне было страшно. Я не такой, я не опасный, – прошептал он.

– Никто вас не осуждает, Марек.

Он опять потянулся и взглянул мне в глаза. На лице появилось заносчивое выражение.

– Я делал ужасные вещи, – сказал он, почесал шею и заерзал.

– Вас заставляли.

Марек всплеснул руками:

– Где-то меня так переклинило, что я хочу вернуться в этот дом.

– Это правда?

– Ну черт, – заныл он, – я просто так сказал. Я не знаю, ничего не знаю.

– Думаю, что ты все прекрасно помнишь, – неожиданно вмешалась Лидия, мягко улыбаясь. – Почему ты не хочешь рассказать об этом?

– Заткнись! – крикнул Марек и шагнул к ней с поднятым кулаком.

– Сядьте, – велел я.

– Не кричи на меня, Марек, – спокойно сказала Лидия.

Он встретился с ней глазами и остановился.

– Извини, – произнес он с неуверенной улыбкой, пару раз провел ладонью по темени и снова сел.

Во время перерыва я стоял с кружкой кофе в руках и смотрел в выставленное окно. День был темный, в воздухе тяжело висел дождь. В комнату задувал холодный ветер, неся с собой слабый запах листьев. Мои пациенты начали рассаживаться в большой комнате терапии.

Эва была с головы до ног одета в синее, узкие губы она накрасила голубой помадой, а ресницы – синей тушью. Она, как обычно, выглядела беспокойной, без конца то набрасывала на плечи кофту, то снимала ее.

Лидия разговаривала с Пьером; он слушал, а его глаза и рот подергивались в болезненном тике.

Марек повернулся ко мне спиной. Его мускулы культуриста перекатывались под одеждой, пока он искал что-то в своем рюкзаке.

Я поднялся и махнул рукой Сибель, которая тут же затушила сигарету о подошву и сунула окурок в пачку.

– Давайте продолжим, – сказал я и подумал, что надо сделать еще одну попытку поработать с Эвой Блау.

Лицо Эвы Блау было напряженным, губы, крашенные голубой помадой, растянуты в вызывающей улыбке. Я внимательно следил за ее манипулятивной податливостью. Эва не хотела чувствовать, что ее к чему-то принуждают, но я придумал, как дать ей понять, что гипноз – дело добровольное. Ей надо было помочь расслабиться и начать погружение.