За ней стоит мужчина ростом около шести футов [12], одетый в заляпанный маслом рабочий комбинезон, и вытирает с рук смазку. Сложением он вдвое шире меня, да и выше на несколько дюймов. Бицепсы впечатляюще выпирают сквозь рукава. Я замечаю все это раньше, чем вижу его лицо, скрытое тенью. Как и большинство жителей этого города, он белый и выглядит так, словно в качестве хобби плющит металл.

– Что вы здесь делаете? – резко спрашивает он меня. – Клиентам не позволено туда заходить!

– Я просто искала кого-нибудь, кто сможет мне помочь, – отвечаю я, выдавливая примирительную улыбку. Не уверена, что это работает; поза его все еще остается враждебной. – Может быть, вы сможете? Сколько стоит замена масла?

Это первое, что приходит на ум – самая обычная вещь. И это действует, потому что он слегка расслабляется и отступает назад, чтобы выпустить меня обратно в приемную.

– Вам нужно поговорить с… – Мужчина смотрит в сторону стойки, и взгляд его мрачнеет. Я не знаю почему, пока он не продолжает: – Ну вот, теперь здесь некому работать. Наверное, вам нужно обратиться к боссу.

– А кто здесь босс?

– Мистер Карр, – отвечает он и громко зовет: – Эй, босс, тут с вами какая-то дамочка хочет поговорить!

Это последнее, чего я хотела, однако сбежать уже не могу: механик стоит между мной и выходом наружу. Я пытаюсь обогнуть его; он смещается, преграждая мне дорогу.

И я слышу за своей спиной шаги, быстрые и тяжелые.

– Мисс Проктор, – произносит первый голос, который я слышала из-за той двери, низкий и хриплый. Я поворачиваюсь к обладателю этого голоса лицом.

Он почти так же высок, как его механик, но более худой. Тощий – на тот манер, который встречается только в провинции. Пожилой, возможно, чуть за шестьдесят, с буйной седой шевелюрой, которая, по идее, должна смягчать впечатление от длинного узкого лица – но не смягчает. Он бледнее, чем я ожидала, с невероятно яркими голубыми глазами – словно у куклы.

Карр улыбается, но я вижу, что это просто движение мимических мышц, за которым не стои́т эмоция. Эмоции у него есть, однако они надежно спрятаны за этими пронзительными глазами.

– Мистер Карр, – отвечаю я и протягиваю руку. Он игнорирует этот жест, и я опускаю руку.

– Давно вы ждете? – спрашивает он. И явно имеет в виду – подслушала ли я его разговор с двумя другими мужчинами.

– Не так давно, – отвечаю.

Пусть понимает это, как хочет. Больше я не говорю ничего – жду, что он сделает. Я остро осознаю́, что мне, возможно, не удастся покинуть эту комнату без борьбы. Или вообще покинуть ее живой. Я умею быстро выхватывать оружие, но даже самого быстрого стрелка можно одолеть прежде, чем он выстрелит. Этому человеку достаточно лишь дать знак механику, стоящему у меня за спиной, чтобы тот скрутил меня. Но у меня есть скрытая карта.

– И что привело вас сюда? Машина плохо работает? – Он играет со мной. Я слышу, как механик отходит прочь – вероятно, выглянуть в окно. Вижу, как взгляд жутковатых голубых глаз Карра перебегает с меня на него и обратно. О господи! Они знают, что в машине сидит моя дочь. Я знаю Ланни, знаю, что она не откроет двери никому, кроме меня, Сэма или Коннора… но эти люди могут разбить окно. Вытащить ее наружу. Сделают ли они это? Прямо на глазах у всех, на главной улице?

– Я слышала, что Марлин Крокетт прежде работала здесь.

– И что?

– На самом деле я просто хотела спросить: упоминала ли она когда-нибудь, что ее дочь, Вера, угрожает ей? – говорю я, зная, что Карр ухватится за самый простой ответ. И он не разочаровывает меня:

– Марлин до смерти боялась этой чертовой девчонки. Никакой дисциплины – у них в доме не было мужчины, чтобы мог навести порядок. Вера делала все, что хотела – пила, жрала таблетки, трахалась. Это все, что вы хотели знать? Можно было спросить об этом кого угодно.

Его смех звучит, словно скрежет ножа по бетону.

– Спасибо, – отвечаю я. – Копы уже спрашивали об этом?