Волчья река - Рэйчел Кейн (2019)

Мы идем по охотничьей тропе примерно полчаса, когда я улавливаю запах какой-то мертвечины. Это сильная, кисло-сладкая вонь, от которой к горлу подкатывает ком. Коннор тоже чует его и зажимает нос.

– Что это? – спрашивает он. – Скунс?

– Надеюсь, что да, – отвечаю я. Но это не так.

Ветер меняется, и запах исчезает. Я проверяю, в каком направлении склоняются листья, потом схожу с тропы, чтобы снова найти запах. Он обрушивается на меня, точно порция жира со сковороды: горячий, жирный, тошнотворный. Это не скунс, живой или мертвый. Это что-то побольше.

Мы делаем несколько шагов в сторону, и я останавливаюсь.

– Коннор, сверься с картой, – говорю. Он послушно достает карту из рюкзака. – Отметь то место, где мы сейчас находимся.

Он отмечает, и я проверяю. Мы недалеко от Вулфхантер-ривер, бокового русла более крупной реки. Сейчас это скорее широкий ручей, но во время разлива он, скорее всего, опасен. Мы проезжали его по пути в коттедж. Небо синее и ясное, но дожди, вызывающие разлив, могут пройти в десятках миль выше по течению, и шутить с этим не следует.

– Мы собираемся найти его? – спрашивает Коннор. – Ну это, мертвое?

– А ты хочешь найти его?

Некоторое время он размышляет, потом кивает:

– Да.

– Ты же понимаешь, что оно может выглядеть ужасно, верно?

– Понимаю, – отвечает Коннор. И он, конечно, понимает. Он достаточно взрослый, чтобы пользоваться «Гуглом» и отключать «родительский контроль» так, чтобы Гвен не заметила. Парень смотрит на меня снизу вверх. – Но, я думаю, это будет правильно. Я имею в виду, что это может оказаться какое-нибудь животное – а если нет? В этих местах пропадали люди.

Гвен возненавидит меня за это, но я не собираюсь обращаться с этим отважным мальчиком так, словно он сделан из стекла.

– Хорошо, – говорю. – Отмечай наш путь на карте.

Достаю маркер и делаю пометки на стволах деревьев, проходя мимо них. Здесь они растут густо, но подлесок достаточно редкий, и нам удается пробираться сквозь него. Мы спугиваем птиц, которые взлетают, крича и трепеща крыльями, но эти звуки почти теряются в шелесте листьев на ветру. Под покровом леса темнеет, и я на всякий случай останавливаю Коннора и говорю ему достать фонарик, а сам добываю свой. Галогеновые лучи рассекают сумрак, точно скальпели. Я делаю луч своего фонаря шире. Теперь он не бьет так далеко, но зато я лучше вижу, что происходит по сторонам.

Кругом спокойно и тихо, не считая шелеста деревьев и отдаленных птичьих криков. Ни шума автомобильных моторов, ни гула самолетов над головой. Чем дальше мы забираемся, тем более глухими становятся места, и я начинаю беспокоиться насчет диких зверей. Трупы часто привлекают пожирателей падали, в частности медведей.

Но мы зашли не так уж далеко, чтобы наткнуться на медведя. Видим лишь мелкую пятнистую рысь, которая беззвучно ускользает прочь, едва я успеваю ее заметить.

Запах становится всё сильнее, но я не сразу вижу тело – или, по крайней мере, не сразу понимаю, что это оно. Тело лежит на берегу Вулфхантер-ривер, и зеленая вода плещет о его бок. На секунду мне кажется, что это олень, потому что оно какой-то неестественной, перекошенной формы, темное даже в свете наших двух фонариков.

Но олени не носят сандалий. И уж точно у них не бывает скобок на обнаженных белых зубах.

– Отойди назад, – говорю я Коннору и становлюсь впереди него. – На десять футов назад, немедленно.

– Это… – Голос у него дрожит. – Это не… это же не труп, верно?

– Коннор, делай, как я сказал. Отойди назад на десять футов. И не смотри.