Последний ребенок - Джон Харт (2019)

Джонни едва не рассмеялся – какое нелепое, бессмысленное замечание, – но вдруг увидел Джека.

Раскрасневшегося, униженного, растерянного Джека.

Он стоял перед толпой юнцов, маленький загорелый мальчишка с сухой рукой. Стоял покорно, принимая унижения, потому что сопротивляться было бесполезно, а уйти означало бы, что летящие в его адрес насмешки и оскорбления попадают в цель. Его обидчиками были ребята постарше, подтянутые, крепкие, с самодовольными ухмылками.

Джонни вздрогнул, когда кто-то плюнул сзади на рубашку Джека, и задрожал от злости, увидев, что брат Джека стоит в сторонке, не далее чем в десяти футах, и ничего не делает, чтобы остановить издевательство. Его окружали улыбающиеся девушки, по меньшей мере четверо.

– Ты это видишь? – спросил Джонни, поворачиваясь к дяде.

Стив подошел ближе.

– Джеральд Кросс? Да, вижу. С тех пор, как парень подписался за Клемсон, девчонки ему проходу не дают. Через год перейдет в профессионалы. Контракт будет миллионов на десять. Как минимум.

– Я не о нем.

– Тогда о чем?

– Мне можно спуститься?

Стив пожал плечами.

– Решай сам. Я же тебе не папочка.

* * *

Джонни сбежал по лестнице и через запасную дверь выскочил в зал. В нос ударил запах пиццы и подгоревшей говядины, горячих потных тел и несвежего подгузника. Он повернул к Джеку и тут же услышал, как кто-то прошептал его имя. Еще кто-то указал на него пальцем.

Тот парень.

Не сразу, но, может быть, через минуту он понял.

Новость уже разлетелась, и теперь его узнавали.

Джонни еще не пересек фуд-корт, а на него уже обратили внимание с десяток посетителей. Вот только ему самому не было до них никакого дела. Один из обидчиков ударил Джека по больной руке, метя в то место, где полая кость имела наименьшую защиту. Джек пытался укрыть руку, но Джонни видел, что друг вот-вот расплачется.

С ходу врезавшись в толпу, он врезал сразу, со всей силы. Под кулак попали усики, зубы и мягкая плоть губ. Верхняя лопнула, как перезрелая ягода. Парень отшатнулся влево, собрался и вскинул руки. Он даже успел размахнуться, но в последний момент узнал Джонни.

– Что за…

Только теперь Джонни увидел перед собой испуганные карие глаза, испачканные кровью зубы и торчащие шипы склеенных гелем волос. Незадачливый противник сплюнул кровь и отступил.

– Чертов урод.

Джонни трясло от ярости, от всего, что накопилось за долгий год молчания, всего, что он удерживал в себе с той минуты, как очнулся, измазанный кровью, в больничной палате. Парень с «ирокезом» ухмыльнулся, посчитав, что его обидчик дрожит от страха, и посмотрел через голову Джонни на притихшую вдруг компанию приятелей. Опустив руки, попытался отделаться шуткой.

– Успокойся, Покахонтас[26].

Никто не засмеялся. Джонни был знаменитостью, темным героем, странным, отвязным малым со свирепыми, черными глазами. Он видел то, что не предназначено для обычных мальчишек. Он потерял сестру-близняшку, спас Тиффани Шор и, может быть, убил человека.

Он носил боевую раскраску.

Сумасшедший.

Джонни поднял палец, но потом посмотрел в наполненные слезами, сияющие глаза друга.

– Пойдем отсюда.

Он уже повернулся к выходу, когда увидел Джеральда, стоящего в третьем ряду зрителей, высокого и широкоплечего, с песочными волосами и кожей цвета обожженной глины. Джонни потащил за собой Джека, и толпа молча расступилась. Он остановился перед Джеральдом и увидел, как отступили девушки и каким одиноким и беззащитным выглядит их кумир.

Джонни выдернул из-за спины Джека и положил руку ему на плечо. Он не видел, как друг опустил глаза и сгорбился, не видел его стыда, страха и нервной дрожи. Рядом с Джонни Джеральд казался великаном – на десять дюймов выше и на сотню фунтов тяжелее. Он был почти готовым героем летнего пота и зеленой травы, но у тех, кто наблюдал за ними, не возникало сомнений насчет того, кто здесь главный.