Ренегат - Павел Корнев (2019)

Большей частью Мархоф был выстроен на пологом холме в излучине тихой и спокойной речушки. Главное здание университета высилось на самой вершине, но взбираться вверх по склону от почтовой станции с тяжеленным сундуком на закорках Хорхе не пришлось: кучер вошел в положение и взялся подвезти, запросив за услуги грош.

Я не стал торговаться, заплатил, и услужливый малый даже помог Ковану снять с задков кареты наш багаж.

– Поставь под навес, – попросил я слугу.

Главное здание университета высоченными внешними стенами и единственным проходом во внутренний двор больше напоминало монастырь. Сновавшие тут и там разряженные школяры смотрелись на его фоне столь же уместно, как монах в борделе.

Дежуривший на входе педель в теплом плаще и войлочном колпаке, заметив перстень, слегка поклонился. Я улыбнулся и спросил:

– Как пройти в приемную канцлера, любезный?

– Центральная дверь, магистр, – немногословно ответил служитель, не став интересоваться причиной визита.

Я кивнул и через арку прошел в просторный двор. Через газоны там проложили усыпанные галькой дорожки, зеленели живые изгороди, всюду стояли многочисленные скамейки, и расплескивал тусклую воду мраморный фонтан. В отличие от внешних стен, здесь были нормальные окна, а не узенькие прорези-бойницы. На уровне третьих этажей и вовсе тянулись крытые галереи. По углам высились невысокие башни.

Школяры посматривали на меня с нескрываемым интересом и шушукались между собой, неведомым образом распознав чужака. Впрочем, нет, не чужака. Новичка. Но разница не так уж велика…

Не обращая внимания на смешки и заинтересованные взгляды, я пересек двор, поднялся на крыльцо и вошел в учебный корпус. Стена напротив входа оказалась закопченной, из-под слоя сажи проглядывали смутные очертания человеческой фигуры. Фреска выглядела древней, и было непонятно, что побуждает местных управленцев держать ее в столь плачевном состоянии.

Холл был пуст. Я поднялся на второй этаж, заглянул в приоткрытую дверь и не прогадал: это оказалась приемная канцлера. Секретарь взглянул на бумаги, отправился доложить обо мне и тут же вернулся обратно.

– Магистр Черен, вас ждут.

Фамильную приставку секретарь упустил, то ли наивно полагая, что все люди науки равны между собой, то ли оставляя надлежащее обращение для официальных случаев. Стоило бы устроить ему выволочку, но мое неожиданное назначение и без того привлечет излишнее внимание и лекторов, и школяров; имело смысл держаться скромнее.

Я прошел в кабинет канцлера, и тот поднялся навстречу, протянул руку, радушно улыбаясь:

– Магистр! Мы вас заждались!

– Ваше сиятельство, это большая честь для меня, – ответил я, прикрывая за собой дверь.

Глава университета тут же прогнал с лица улыбку и оправил просторную черную мантию. Худощавый, даже тощий, с глубокими залысинами и желтоватой кожей, он казался озябшим, хотя холодно в кабинете не было.

– Просто Рупрехт, магистр, – разрешил канцлер обращаться к себе по имени и отошел к камину, на мраморной доске которого стоял стеклянный стакан с каким-то зеленым настоем.

– Филипп, с вашего позволения.

Канцлер закашлялся, сплюнул мокроту в огонь и приложился к стакану с настоем. Его костлявые руки сильно дрожали.

Я тактично отвернулся и принялся разглядывать обугленную стену, неоштукатуренную и неровную. Какие-то странные веянья здесь в оформлении помещений…

– Старость не радость, – проворчал канцлер. – Каждую осень выхаркиваю собственные легкие. – Он заметил мой озадаченный взгляд и пояснил: – Раньше здесь был монастырь Святого Иоганна, но его сожгли во время Семнадцатилетней войны. Наемники из Мерсано перебили всю братию, и мы оставили часть стен в первозданном виде в память о тех событиях.

– О-о-о, – протянул я. – Не думал, что мессиане доходили до Мархофа.