Самая хитрая рыба - Елена Михалкова (2020)

Но любопытство сильнее страха. Любопытство – и странная жадность до изнанки чужой жизни. Кто бы мог подумать, что я ничегошеньки не знаю о взрослых, о том, как все устроено между ними… Дядя Женя и Леля – отличные учителя.

Теперь-то мне понятно, что скрывалось за словом «блудливая». Я начинаю следить за актрисой, и мне открываются удивительные факты.

Скажем, я никогда не обращала внимания, что наша соседка действительно прогуливается днем в сторону «радиорубки», где сидит Гриша Черняев. Мне не приходило в голову, что ее платья очень… открытые; «декольтированные», если пользоваться бабушкиным определением. Приходится признать, что прекрасная Леля и впрямь ведет себя странно и, может быть, даже целуется с Гришкой (фу! даже подумать противно). Хоть это и не повод называть ее тем ужасным словом на букву «Ш», которым часто пользуется дядя Женя.

Позавчера он принес ей подарок.

– Лелька, давай не будем ссориться. Я же люблю тебя, дуру.

Когда дядя Женя добрый, он похож на кота, громадного, когтистого, потрепанного в боях с другими уличными вояками, который пришел на колени и ластится. Тогда чувствуешь гордость: этот зверь выбрал именно тебя, отличил среди прочих.

Я навострила уши, сидя между шкафом и стеной. Три дня назад бутылочек под кроватью не было, и когда я беззаботно открыла дверь, чтобы по привычке проверить, насколько крепко дрыхнет Леля, она повернула голову – я едва успела отскочить. Леля прошаркала к двери, пробормотала: «Сквозняки, мать их…» – и прикрыла ее. Я в это время стояла за углом ни жива, ни мертва.

Конечно, она все равно уснула. Но когда вернулся дядя Женя, разговор не пошел в привычном русле.

– Послушай, что мы мучаем друг друга? – неожиданно спросила Леля. – Давай разойдемся.

Дядя Женя, кажется, опешил.

– Да ты сопьешься без меня, дура! Кому ты будешь нужна? Думаешь, тебя Ивлиев возьмет к себе играть? У него уже есть Соболева, под нее все роли пишутся. Ты актриса только до тех пор, пока я – твой муж! А уйдешь – и прости-прощай, через год о тебе все забудут. Или тебе нравы нашего гадюшника неизвестны?

– Ну, сопьюсь и сопьюсь, – равнодушно бросила Леля. – Тебе-то какое дело?

– Ду-у-ура, – низким, хриплым голосом сказал дядя Женя. – Какая же ты дурочка. Я же люблю тебя. Чего ты в голову взяла? Ну, иди сюда, иди…

– А чего орешь на меня, если любишь? Всю душу вымотал, нервов никаких не осталось…

В голосе Лели зазвучали уже знакомые капризно-требовательные нотки, и я поняла, что мир восстановлен.

– Слова грубого тебе не скажу! – пообещал дядя Женя. – А ты поводов давать не будешь, шкодливая душа?

Тут началось хихиканье, ойканье, сопение и прочие стыдные звуки; мне было противно это слушать, и я удрала привычным путем, через окно.

А на следующий день появились часы.

– Хоть до твоего дня рождения еще далеко, подарки можно дарить заранее! – объявил дядя Женя. – Для начала – вот.

Судя по интонации, Леля надула губки:

– Не знаю… Котичек, где же я буду их носить?

– В кармане! Это карманные часы.

– Они для мужчин.

Дядя Женя пропустил ее слова мимо ушей. Он показал, как открывать и заводить часы. Я слушала равнодушно, не понимая, какой прок в карманных часах. Те, что на руке, видны и тебе, и всем, кто вокруг, а каждый раз доставать часики из кармана, чтобы похвастаться… Ерунду придумал дядя Женя. К тому же они вывалятся, если захочешь покататься на велосипеде. Ищи их потом в пыли!

Радость Лели показалась мне наигранной. Она, кажется, и не старалась притворяться, будто ей понравился подарок. Повертела часы – и бросила в ящик, где прежде хранились духи (с тех пор, как Лагранские все переколотили, она держит там принадлежности для волос).

– День какой хороший… Пойдем гулять, Лелька!

Они ушли, а я полезла в ящик. Что за зверь такой – карманные часы?