Командир Красной Армии - Владимир Поселягин (2016)

«Если меня вычислили, то скоро возьмут. В тылах немцев вряд ли, но вот при выходе точно. Наверняка все особые отделы армий известили. Ну еще бы, такая инфа от меня была, наверняка все мозги свернули, пытаясь понять, откуда она. Конечно, они вряд ли поверили про падение Киева, но остальные-то даты совпадают. Города, про которые я написал, были взяты в те дни, как и было указано. Даже гибель двух армий в приграничной зоне и пленение командующего одной из них описал подробно. Это, думаю, их и проняло. Да и места будущих прорывов танковых групп— тоже. А то, что инфа принята и использована, я в курсе – радисты трофейную радиостанцию еще не сломали. Вон, в Белоруссии Минск немцы взяли на два дня позже, и наши успели отойти. А самая крупная танковая битва, о которой трубит радио третий день? Значит, поставили артиллерийские заслоны на пути танковых групп. Ударили нашими механизированными корпусами во фланг атакующим немцам. Конечно, из-за взаимодействия, то есть из-за отсутствия такового большая часть немцев смогла отойти, да и количество захваченной техники, думаю, было завышено. Но наверняка ее захватили немало. Значит, инфа точно попала куда надо, раз наши отцы-командиры так оперативно среагировали. Вывод: меня плотно ищут и будут брать при выходе из окружения. Какое лучшее решение в этом случае, если мне неохота отправляться в Кремль? Я все рассказал о войне, что знал. О начальном периоде, дальше смысла не было, если бы поверили и отреагировали, а они отреагировали, история все равно изменилась бы. Ну а как я по-другому могу еще помочь? Что знал, в письмах Сталину изложил. На высокие командные должности он меня не поставит, молод еще. Сидеть в изоляции в Кремле тоже не сахар. А вот как командир небольшого соединения – для меня в самый раз. Рейды по тылам, ущерб и паника в рядах противника – это лучшее, чем можно помочь своей Родине. Может, в командиры партизанского отряда переквалифицироваться? Значит, решение только одно: старший лейтенант Виталий Фролов должен погибнуть. Но не раньше, чем дивизион подойдет к передовой. Бросать ребят в немецком тылу – это свинство. Распишу свои планы, как преодолеть передовую, чтобы парни смогли ими воспользоваться, назначу прямых замов, потом инсценирую свою гибель. Нужно будет озаботиться комплектом формы и документов. Но перед своей «гибелью» передать через Аделя новый комплект «предсказаний», только уже послевоенных. Сдадим радетелей в высших эшелонах власти. Интересно, что кукурузнику сделают? После первых писем к этому сразу отнесутся серьезно… Хм, надо обдумать все это…»

Нас изрядно стесняли раненые, из-за чего пришлось ехать медленнее, но как бы то ни было, вскорости мы оказались в нужном месте.

– Товарищ командир, – склонился над водительским окном Бутов, – мы овраг в двух километрах от площадки обнаружили. Глубокий и сухой, технику можно спрятать. Если укрыть маскировочными сетями, никто не обнаружит.

– Хорошо. Веди колонну туда, пусть маскируются. Старшим колонны будет старший лейтенант Майоров, а мы скатаемся к будущему аэродрому. Прикинем расстановку сил. Осмотрим, так сказать, местность.

– Хорошо.

Саня вылез из «эмки» и направился к головной машине, а мы с Аделем, Руссовым и присоединившимся к нам Фадеевым на полуторке поехали к темнеющему вдали лесу. Солнце еще не встало, но небосклон уже начал светлеть.

Подъехав к лесу, мы вылезли из машин и стали осматриваться.

– Я так думаю, самолеты будут укрыты под деревьями. На опушке. Вон самое удобное место для палаток или землянок. Близко к воде. Зенитки они поставят там – две; и одну, скорее всего, у дороги, с парой пулеметов в прикрытии. Последнюю – у озера, она перекроет мертвые зоны, – покрутившись на каблуках, озвучил я свои предположения. – Теперь давайте немцев послушаем. Мичман, доставай «языков»!

Офицеры, которые уже прикинули расположение аэродрома, подтвердили мои слова – кроме зениток, среди них зенитчиков не было.