Детство - Василий Панфилов (2019)

— Утку! — просит негромко мальчишка на соседней койке, страшно стесняяся. Деликатный мальчишка, слишком даже.

— Сейчас, сейчас!

Приподняв ево, подставляю утку и жду, пока свои дела сделает, только в сторонку чутка отошёл, штоб не смущать. А потом и тово — вынести да помыть. К запахам уже притерпелся — больничка и есть, чай не розами пахнет. В палате почти двадцать чилавек, и почитай у кажного второво што-то гниёт. Сравнивать если, так лучше говно нюхать, чем руки-ноги гниющие обонять.

— Не хочу, не хочу! — Спешу туда, пока беспокойный не перебудил остальных.

— Тише, — Сажуся рядом и беру за руку, — Всё хорошо, ето только сон!

Начинаю напевать негромко:

По синему морю, к зеленой земле[65]

Плыву я на белом своем корабле.

На белом своем корабле,

На белом своем корабле.

Меня не пугают ни волны, ни ветер, —

Плыву я к единственной маме на свете.

Плыву я сквозь волны и ветер

К единственной маме на свете.

Плыву я сквозь волны и ветер

К единственной маме на свете.

Скорей до земли я добраться хочу,

"Я здесь, я приехал!", — я ей закричу.

Я маме своей закричу,

Я маме своей закричу…

Пусть мама услышит,

Пусть мама придет,

Пусть мама меня непременно найдет!

Ведь так не бывает на свете,

Чтоб были потеряны дети.

Ведь так не бывает на свете,

Чтоб были потеряны дети.

Пусть мама услышит,

Пусть мама придет,

Пусть мама меня непременно найдет!

Ведь так не бывает на свете,

Чтоб были потеряны дети.

Ведь так не бывает на свете,

Чтоб были потеряны дети.

Затихает, улыбаясь, только в руку вцепляется крепко-крепко, до боли. Сижу так, а потом и понимаю, что он тово, отошёл. Прислоняю пальцы к шее, где жилка — ну точно!

Высвободив руку, выхожу потихонечку в колидор и иду к дежурной милосердной сестричке, дремлющей в своём кабинете с приоткрытой дверью.

— Кхе! Зинаида Федосьевна, там отошёл один — Марусин, кажется, фамилие ево.

Смачный зевок в ответ и потягивание.

— Отошёл и отошёл, — Бурчит недовольно, но всё ж встаёт, — мог и утра подождать. Что я его тебе, оживлю?

Грузно ступая по поскрипывающим доскам пола, входит в палату и проверяет.

— Умер, — Снова зевок, — до утра подождёт, а сейчас нечего санитаров тревожить из-за пустяка.

Ушла, тяжело переваливаясь, а я снова прилёг на свою койку, подремать вполглаза. Неделю уже здеся почти — не завтра, так послезавтра тово, за ворота выставить должны.

С утра один из дохтуров притащил своих студентов.

— Ну-с, молодые люди, скоро и на поправку, — Шутил он с пациентами. А потом со студентами — быр-быр-быр не по-нашему! Иногда только отдельные слова знакомые проскакивают, но понятней от етого не становится.

Остановившись у койки с тем, у кого антонов огонь на ноге, дохтур снял повязку, отчево в палате завоняло ишшо пуще. Щупал руками, щупал… Мальчишечка только зубами скрипит — больно ему, сердешному. Но улыбается с надеждой, всё ж таки целый дохтур им занимается, не зря ж пришёл!

— Неплохо, неплохо, — Дохтур Аркадий Владимирович потрепал мальчишечку по щеке, — наметился прогресс.

А потом снова быр-быр-быр!

— Нужно собрать статистику, — На русском ответил ему один студентов — видать, плохо на етом быр-быр умеет покамест, — точно удостовериться в неэффективности предложенного метода. Несколько частных случаев ничего не дают.

— Тут вы правы, коллега, — Кивнул дохтур и снова, — Быр-быр-быр!

На латыни говорят, значица. Специальный дохтурский язык, нарошно для тово придумывали.