Отель «Петровский» - Альбина Нурисламова (2020)

Люди в комнате были слепы. Глаза их были зашиты черными нитками: большие, словно нарисованные детской рукой во время игры в крестики-нолики кресты чернели на бледной, как снятое молоко, коже. Наталья отшатнулась, но не успела сделать ни шагу, как жуткие фигуры, снова со сводящей с ума синхронностью, раздвинули губы в улыбках.

Наталья попятилась, все так же молча, не сумев закричать, позвать на помощь. А потом, путаясь в полах халата, выронив свечу, ринулась, не разбирая дороги, назад, в комнату, дверь в которую была открыта. Краем сознания она отметила, что лампа в коридоре зажглась, поэтому добежала до спальни Наталья быстро, и только захлопнув за собой дверь, смогла сделать вдох: до той минуты она и дышать не могла от ужаса, который ее обуял.

Уснуть ей, конечно, не удалось. Стоило смежить веки, как перед внутренним взором вставали люди с зашитыми глазами и белыми лицами.

Пыталась убедить себя, что это ей приснилось или же она ходила во сне, но не вышло. Поутру Татьяна принесла в комнату свечу, которую Наталья обронила во время ночного происшествия. Спросила было, откуда она там взялась, куда, мол, барышня ходила, но, встретив диковатый взгляд своей госпожи, умолкла и больше ни о чем не спрашивала.

При свете дня Наталья нашла в себе силы сходить туда, где побывала ночью. Вместо операционной был знакомый коридор – все та же мебель, цветы и окна.

«Что со мной было? Или я с ума схожу, как тетушка Марфа?» – спросила себя Наталья, не зная уже, что было бы предпочтительнее: лишиться рассудка или знать, что дом населен призраками.

В одном она была убеждена точно (а после исчезновения Иоганна Францевича и еще одного подобного случая уверилась еще тверже): если бы она зашла чуть дальше, ступила вглубь комнаты, а не застыла, перепуганная, на пороге, то обратно бы уже не вернулась. Дом заманил бы ее и погубил, непременно погубил.

Именно про тот случай и обмолвилась она в разговоре с мужем, когда сказала, что «коридоры ведут неизвестно куда». Больше ни с кем и никогда Наталья об этом не говорила, но в глубине души была уверена, что несчастный немец, а вместе с ним и многие другие, замороченные, замученные, все еще здесь, рядом – только вот дотянуться до них не получается. Кто знает, ищут они выход, страдают, плачут или же превратились в одно из чудовищных созданий, обитающих здесь?..

В общем, с той страшной ночи Наталья из комнаты ночью выходить не решалась. Уж лучше прислушиваться к тому, что творится за стенами (и, возможно в стенах!), чем узнать наверняка, что происходит, отправившись в путешествие, из которого невозможно вернуться.

А ночи, словно черные стражники, заступающие на службу, как только садилось солнце и заканчивался короткий осенний день, были неумолимы: мучили, пугали, несли с собой ужас.

Каждый раз, лежа в студеной, как ни старайся ее протопить, спальне, Наталья думала: еще немного – и рассудок покинет ее. И спрашивала себя: что, если это уже произошло, и она сейчас вовсе не в ставшем уже знаменитым у горожан Петровском доме, а в палате с белыми стенами, привязанная к кровати, тупо смотрит в потолок пустыми глазами?

Она щипала себя за запястье до синяков – и следы от щипков раз за разом свидетельствовали, что Наталья по-прежнему здесь, в адском доме.

Всякую ночь происходило разное, не угадаешь, чего ждать.

Кто-то бродил по коридорам – шаркал подошвами туфель по полу. Наталья покрывалась ледяным потом: звук не мог быть реален, ведь на полу лежал толстый ковер, шагов не должно быть слышно! Однако для тех, кто темными ночами ходил мимо Натальиной двери, никакого ковра не было – а были щербатые дощатые полы со скрипучими половицами.