Отель «Петровский» - Альбина Нурисламова (2020)

Обитатели дома шептали и бормотали, время от времени разражаясь горестными стонами. Иногда Наталья слышала детский плач, а порой – хрипы и завывания. В одну из ночей неведомое существо по-собачьи скреблось в дверь, царапая когтями дорогое дерево (на котором, впрочем, поутру не обнаружилось никаких следов), заходясь безумным хохотом. Наталья прятала голову под подушку, зажимала уши, стискивала зубы, чтобы не закричать, но все равно слышала, слышала…

– Впустиииии, открооооой, – умолял чей-то голос в другую ночь, произнося свои просьбы нараспев, тягучим высоким голосом. – Я хочу войтиииии, я хочууууу…

В голосе звучала властная сила, и Наталья, повинуясь, не помня себя, встала с постели, подошла к двери, прижалась к ней.

– Что ты хочешь? – спросила она.

– Ты нужна мне. Нужна нам, – все так же вкрадчиво, нараспев ответили ей. – Открой, выйди.

– Кто вы такие? Почему остаетесь здесь? – Наталья вдруг осмелела и выкрикнула: – Это мой дом!

Напевность исчезла из голоса, теперь он сочился злобой и ядом:

– Мы заберем тебя в темноту! Сожрем твою душу!

Следом раздался удар, от которого, кажется, содрогнулся весь дом. Наталья, не сдержав вопля, отпрянула от двери и бросилась в кровать, натянув на себя одеяло.

С той поры она больше не решалась подходить к двери, как бы ее не звали, чего бы ей не слышалось. Однажды Наталья почувствовала едкий запах дыма. «Пожар!» – переполошилась она и уже хотела броситься вон из комнаты, но потом остановилась и подумала: «Что, если это ловушка?»

Загорись дом и в самом деле, за ней сразу же придет муж, а следом и все остальные. С бешено колотящимся у самого горла сердцем Наталья стояла возле окна и прислушивалась, ждала. Но никто не шел, а к утру все растаяло: и запах гари, и сизый туман, что щупальцами тянулся из замочной скважины.

Ночи сменяли одна другую, осень отступала, близилась зима, выпал и растаял первый снег. Наталья уже начала свыкаться с тем, что еженощно дом пробуждался, а его потусторонние обитатели начинали жить своей жизнью.

Удивлялась она лишь одному: неужели никто, кроме нее, ничего не слышал? С другой стороны, Наталья ведь тоже не рассказывала ни о чем даже Татьяне, от которой у нее никогда не было секретов. Ночные страхи и видения, думалось Наталье, это как стыдная болезнь: каждый мучается и страдает в одиночку, потому что кому о таком скажешь?

Хуже всего был страх, что однажды неведомые посетители окажутся не снаружи, а внутри: войдут в комнату, встанут подле Натальи, а бежать будет уже некуда, разве что в окно.

Но пока Господь миловал. Она молилась усердно: читала все молитвы, которые знала – проговаривала слова скороговоркой, не вдумываясь; истово читала молитвослов – все страницы подряд, часто не понимая смысла, но находя утешение в церковнославянских оборотах речи, особой тональности, витиеватых словесах.

Недели через две после исчезновения Иоганна Францевича Наталья сходила на исповедь. Специально велела, чтобы ее отвезли не в ту церковь, прихожанкой которой она была сызмальства, куда ходила каждое воскресенье, а в маленькую старинную церковку, что находилась на выезде из Быстрорецка. Там, как слышала Наталья, был священник, который изгонял злых духов.

Когда служба закончилась, Наталья вслед за всеми пошла к исповеди. Все думала, как ей спросить святого отца, как узнать, что делать. Так и не решила ничего и, склонив голову, проговорила, что, дескать, смущает ее нечистый дух, мучается она от страха полуночного.

Священник, на вид совсем древний, ветхий старец, пожевал губами и вымолвил:

– Ничего Враг так не страшится, как смирения. Молись о смирении, дочь моя, испрашивай прощения, стремления к неосуждению. Не прибегай к колдунам и ворожеям, ищи силу в своей душе и помощи Господа. Молись чаще, крестись правильно и неспешно. Не ешь, не пей и не отходи ко сну без крестного знамения.