Всё начинается со лжи - Елена Лабрус (2020)

— Простите, Анна Михайловна, за самонадеянность, — развернулась я. — Мне кажется, случай интересный.

— Для определения отцовства? — проигнорировала она моё предположение, глядя в монитор. И если бы я не знала какая древность с клюкой стоит у меня за спиной, по голосу подумала бы что ей не больше, чем мне. Молодой сильный голос. — И вы считаете, это может пролезть?

— Вполне, — кивнула я. — У отца редкое генетическое заболевание. Моя клиентка узнала о нём уже после того как забеременела. Разве не помешает убедиться, что отец именно тот, кто заявлен?

Яга хмыкнула, словно видела меня насквозь.

— А у вас, милочка, какой интерес? Только не говорите мне, что научный. Бегает она бойко, значит, здорова̀. Расстроенной не выглядит, значит, с ребёночком тоже всё в порядке, без патологий на её сроке. Окает — прибыла в столицу из Вологды или Костромы. Но почти незаметно, значит, живёт здесь давно и, скорее работает где-то в сфере обслуживания, чем учится. Мне продолжать или я наконец, услышу: Анна Михайловна, не губите?

— Анна Михайловна, — сложила я молитвенным жестом руки на груди, — не губите! Она домработница одного известного господина, от него и забеременела. Пришла, попросила помощи.

— Честное слово, всё ещё словно в царской России живём. Господа, домработницы. А вы бы и рады от неё отделаться, да… Ранимы жалостью высокие сердца, Участье к слабому — не слабость храбреца. Пьер Корнель, — продекламировала она своим молодым голосом. — Гоните её в шею! Вот мой вам совет.

Развернулась и, припадая на больную ногу, нарочито громко застучала своей тростью к выходу.

— Анна Михайловна! Дело не в жалости. Это личное! — почти крикнула я ей вслед умоляюще, и уже паникуя.

Всё пропало, шеф! Всё пропало!

— Ну а я тут причём? — остановилась Тертицкая. Развернулась, словно именно этого и ждала. — Это, милочка, ещё хуже. Давайте всех своих подруг и родственников впишем в программу, чтобы они бесплатно обследовались от мнимых болезней.

— Да бесплатно она и в районной консультации может встать на учёт. Но ей нужна ваша программа.

— Не разочаровывайте меня, Эльвира Алексеевна, — тяжело опираясь на трость, вернулась она к столу. И нависла надо мной. — Вы были одной из самых толковых студенток на курсе. Блестяще защитили кандидатскую. И вдруг «редкое генетическое заболевание», — передразнила она. — Или это настолько личное, что у вас отшибло мозги, или у вас просто отшибло мозги, раз вы забыли, сколько неизученных генетических нарушений существует на сегодняшний день. Неизученных! А упомянутый вами синдром Лея известен с шестидесятых годов прошлого века и легко диагносцируется. Он, конечно, редкий. Но ничего интересного я в нём не вижу. Отправьте её на анализ генов, — она написала на листочке два ряда латинских заглавных букв и цифр и толкнула ко мне. — Будет найдена мутация, объясните, что дети с такой патологией живут крайне мало и делайте аборт. Обнаружат носительство — растолкуйте, чем это грозит будущему потомству. Ничего не обнаружат — отпустите девку с богом, пусть рожает.

Она смотрела на меня вопросительно.

— Дети долго не живут, если заболевание проявит себя сразу, — сглотнула я, зная, как она не любит, когда ей перечат. — Как правило, при наследовании по материнскому типу. Но здесь синдром Лея проявился в зрелом возрасте у мужчины, отца ребёнка.