Театральная площадь - Валерия Вербинина (2018)

— Маша, перестань, — уже сердито проговорила Серафима Петровна, вновь принимаясь за шитье. — Сергей Васильевич — приличный человек, и квартира у него отдельная… Ну не нравится он тебе, осталась бы с Вольским. Ей-богу, не угодишь на тебя… — Она остановилась, пораженная неожиданной мыслью. — Постой, сегодня в театр какой-то энкавэдист приходил. Уж не он ли тебя так накрутил?

— Он из МУРа, — ответила Маша, но по ее голосу нельзя было понять, что она думает об Опалине.

— Это еще что такое?

— Московский уголовный розыск.

— И что уголовному розыску делать в Большом театре?

— Он по делу приходил. Павлик Виноградов, из кордебалета… Пропал он.

— И что с Павликом? — рассеянно спросила Серафима Петровна, перекусывая нитку.

— Я же говорю: пропал. — Маша повернулась на спину и глядела теперь в потолок.

— Тебе что-то об этом известно? — на всякий случай осторожно осведомилась тетка.

— Ничего. Он мой телефон взял… — Маша вздохнула. — А я теперь думаю: может, зря его дала?

— Павлик взял телефон?

— Да какой Павлик, — вспылила Маша, — вы меня слушаете вообще?

В разговоре она то и дело переходила с «вы» на «ты», сама того не замечая.

— Ну вот, еще один поклонник, — удовлетворенно заметила тетка. — А ты все страдаешь.

— Конечно, страдаю, — без малейшего намека на иронию подтвердила Маша. — У меня нет ничего общего с людьми, которые меня окружают. От их разговоров, рассуждений, мыслей меня тошнит… И вообще от всего.

— Друзей тебе надо завести, — решительно объявила Серафима Петровна. — Ты же в театре работаешь… Не могут ведь все вокруг быть плохими!

— Могут, — уверенно ответила Маша, — еще как могут! Театр — скажете тоже! Насмотрелась я на них… Нужник с колоннами! Кто же в нужнике станет друзей заводить?..

— Ох, Маша, Маша! — вздохнула Серафима Петровна, качая головой. — И Сергей Васильевич тебе плохой, и Алексей Валерьевич… И театр — нужник…

— Ну простите меня за то, что я такая, — огрызнулась Маша, садясь на кровати и поправляя волосы. — Почему я должна радоваться этим объедкам жизни вместо полноценной жизни? Которой у меня нет и никогда не будет…

— А надо радоваться, — вполголоса заметила тетка, вертя пачку и укладывая ткань в пышные складки. — У других вообще никакой жизни нет, сама знаешь… В могилках лежат, и даже без креста. Ох, горе…

Она завздыхала, зашмыгала носом, но вскоре овладела собой и продолжила ловко нанизывать складки. Ткань трепетала и лилась меж ее пальцами.

— Да, — сказала Маша каким-то странным голосом. — Они уже отмучились. А я еще мучаюсь. Вот и вся разница.

Серафима Петровна промолчала.

— Если твой новый поклонник звонить будет, что ему сказать? — внезапно спросила она.

— Что? — рассеянно отозвалась Маша.

— Ну, этот… из розыска. Что ему отвечать? Что тебя нет дома? Если надо, я скажу.

Маша задумалась. Она явно колебалась.

— Если Сергей Васильевич узнает, что у тебя еще кто-то есть, ему вряд ли понравится, — добавила тетка.

Но упоминание заветного имени подействовало вовсе не так, как она рассчитывала.

— Вот что, я ни от кого прятаться не собираюсь… Если я дома, зовите меня к телефону. Если меня нет, просто говорите, когда я вернусь, и спрашивайте, что мне передать…

— А я думала, мне наврали, что он симпатичный, — словно рассуждая сама с собой, проговорила Серафима Петровна.

Маша аж подпрыгнула на месте.

— Так я и знала! Театр! Чихнуть невозможно без того, чтобы все всё узнали… — возмутилась она, сверкнув глазами, и сделалась еще краше, чем была.