Театральная площадь - Валерия Вербинина (2018)

— Не знаю. Она никогда о нем не упоминала. — Евгений Львович заерзал на стуле. — Ее тетка работает в театре, ну, сумела и племянницу пристроить. Я слышал, родители Маши были крестьянами, да померли от эпидемии. Только вот не очень-то она на крестьянку похожа. Запястья тоненькие-тоненькие, не чета крестьянским, и пальцы длинные — на рояле, наверное, восемь клавиш возьмет. И еще: слышал я как-то, как она с теткой разговаривает, все на «вы» да на «вы». Кто же сейчас на «вы» с членами семьи говорит? За крестьянами такого точно не водится.

— А вы, оказывается, наблюдательный человек, Евгений Львович, — заметил Иван Иванович с тонкой усмешкой. Уловив, что к нему вновь стали обращаться на «вы», осведомитель приободрился.

— Нет, ну я стараюсь, конечно… Прилагаю все силы. И вот еще что интересно: был у нее роман не роман, но отношения с главным сердцеедом нашим, Алексеем Валерьевичем. Ну, у него кого только не было — но только Маша единственная, кто сама дала ему от ворот поворот. Все вокруг думали, что он ее бросил, но я точно знаю, что это неправда. Она дала ему отставку — а? Обыкновенная девочка из канцелярии! Я так думаю, строго между нами, конечно, что не такая уж она обыкновенная. Тетка ее тоже, когда говорит о прошлом, то и дело путается в деталях. То она никуда не ездила за пределы Московской губернии, то побывала и там, и сям. То у нее была сестра, после которой и осталась Маша, то вдруг говорит, что никаких сестер, одни братья. Как хотите, но это очень подозрительно.

— Как фамилия тетки? — спросил человек в пенсне.

— Кускова. Серафима Петровна Кускова ее зовут. То есть по документам, а так-то кто знает, кем она может оказаться…

— А племянницу?

— Арклина Мария Георгиевна. Да, по моим сведениям, у нее и жених имеется. Младший брат профессора Мерцалова из института мозга. — По выражению лица Ивана Ивановича скрипач понял, что собеседника чрезвычайно заинтересовала эта информация, и решил рискнуть. — Я вот думаю, — доверительно начал он, — а может быть, она через брата к профессору подбирается? Такая известная личность, уважаемый человек… Он для многих должен представлять интерес.

Иван Иванович метнул на скрипача быстрый взгляд и поправил пенсне.

— Ну, с этим мы сами разберемся, кто к кому подбирается и зачем, — сухо бросил человек с петлицами. — Что-нибудь еще у вас есть?

Евгений Львович стыдливо развел руками:

— За эту шестидневку — все.

— Стало быть, арфист, который вам врезал, брат тромбониста, который то ли занимается порнографией, то ли нет, и странная девица из балетной канцелярии, — перечислил Иван Иванович. — Мелко, Евгений Львович, мелко. Пожалуй, сегодня вы обойдетесь без талонов в наш распределитель. — И, усмехнувшись, он поднялся с места.

У Евгения Львовича заныло под ложечкой. Он представил себе, чего лишился: отличной материи задешево, обуви, быть может даже заграничной, хороших часов, — и его настроение разом ухудшилось.

— Работать надо лучше, — назидательным тоном промолвил Иван Иванович. — Идите домой, товарищ, и к следующему разу постарайтесь представить что-нибудь стоящее. Вы меня понимаете?

Евгений Львович пробормотал, что он все понимает, но… Нельзя ли ему получить хотя бы один талон? Он ведь так старался…

— Сегодня — нет, — ответил безжалостный Иван Иванович. — Но в будущем, если мы с вами сработаемся… Я уверен, вы получите еще множество талонов. И все будут счастливы и довольны, — неизвестно к чему заключил он.

Скрипач поднялся на ноги, от огорчения чуть не уронив футляр со скрипкой и шапку.

— Хорошо, тогда… тогда я пойду? — несмело спросил он.

— Идите, конечно.

Пару раз едва не оступившись на лестнице, доносчик вышел на улицу, где крупой мела метель и жалобно поскрипывала вывеска с обманчивой надписью «Склад».