Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд - Шарлотта Брандиш (2020)

– Но я дала ей всего пять капель! – задыхаясь, сказала тётушка Розмари, и её маленькие круглые глазки стали огромными. – Я считала! Всего лишь пять, не более! Спросите у Матиаса, если не верите мне. Этого обычно хватает, чтобы немного успокоиться и уснуть.

– Спрошу, мисс Сатклифф, обязательно спрошу, – зловеще пообещал инспектор Оливер, – и ещё я бы хотел взглянуть на ваше снадобье.

Тётушка Розмари непонимающе посмотрела на этого наглого полицейского, у которого хватило духу подозревать её в том, что она собиралась отравить Грейс. Длинный нос инспектора, усыпанный темно-рыжими веснушками, едва заметно подёргивался, и она опять почувствовала себя мышью, за которой ведёт охоту молодой и безжалостный хищник.

Возмущённо хмыкнув, пожилая леди принялась рыться в гобеленовой сумке в поисках флакона с каплями, что-то бормоча себе под нос. Слух инспектора несколько раз уловил фразу, похожую на «чёрт возьми», но он списал это на своё разыгравшееся воображение, ведь заподозрить хрупкую и по-викториански бестелесную Розмари Сатклифф в таких выражениях было попросту невозможно.

Отыскав стеклянный флакон с притёртой пробкой, она с вызовом протянула его инспектору. Тот тщательно его осмотрел и спрятал в карман, пояснив, что забирает его в участок для анализа, а её более не смеет задерживать.

Когда пожилая дама вышла из гостиной и за ней закрылась дверь, инспектор принялся задумчиво рассматривать картину, висящую над камином. По искажённым пропорциям и неаккуратно наложенным мазкам можно было опознать образчик живописи, принадлежащий кисти хозяина Гриффин-холла. Полотно являлось вариацией на классическую тему: увитые плющом руины, глиняные амфоры и корзины, полные темно-рубиновых виноградных гроздей. Судя по всему, картина относилась к раннему периоду увлечения живописью, раз уж её сослали в малую гостиную, которая почти всегда стояла закрытой.

– Напоминает Вальдмюллера, но не слишком. Вам нравится Вальдмюллер, сержант? – инспектор Оливер почесал переносицу и довольно непоследовательно сообщил: – В детстве у меня и моих сестёр была няня Уильямс. Очень добрая, даже слишком, ведь мы были совершенно несносными детьми. Так вот, у неё была огромная гобеленовая сумка. Няня Уильямс всегда брала её с собой и на прогулку, и в церковь – повсюду. Из неё она доставала самые неожиданные предметы, и мечтой моего детства было хоть разок заглянуть в эту удивительную сумку. И вот я всё думаю: что бы интересного мог обнаружить констебль Лэмб, если бы вчера заглянул в сумку Розмари Сатклифф?

***

Когда лакей отправился на поиски Вивиан Крэббс, чтобы проводить её на допрос, то обнаружил девушку в розарии вместе с Джереми Эштоном. Молодые люди бродили вдоль дорожек, что-то с жаром обсуждая, и Энглби пришлось долго ждать, пока на него обратят внимание.

Перспективе вновь общаться с полицейскими Вивиан не обрадовалась. К Оливеру и Киркби она прибыла, даже не скрывая своего неудовольствия.

– В чём дело, инспектор? Разве вы не арестовали преступника? К тому же вы допрашивали нас утром, помните?

– Присаживайтесь, мисс Крэббс, ни к чему стоять, – ответил инспектор и жестом указал ей на кресло с высокой спинкой, стоявшее напротив него.

Вивиан, несколько секунд помедлив, села на краешек кресла, всем видом показывая, что зашла ненадолго и очень торопится вернуться к своим делам.

– Так вот, мисс Крэббс, – не глядя на неё и проверяя записи, произнёс Оливер, – меня очень интересует такой момент: где вы всё-таки находились прошлой ночью?

Вивиан вспыхнула, глаза её засверкали, – память услужливо подсказала роль Беладонны, которую ей всегда хотелось сыграть. Царственно вскинув голову, девушка с невероятным апломбом проговорила:

– Вы смеете, инспектор, утверждать, что я не ночевала в своей постели?! И эти оскорбления я выслушиваю по милости вздорной старухи?! – и тут же сама поняла, что переиграла.