Мертвый город - Камилла Стен (2019)

Слышу, как шаги приближаются и прекращаются у двери. Жду, что он постучит в нее. Но ничего не происходит.

Летят секунды. Дождь барабанит по крыше с такой силой, что его звук заглушает все другие вокруг. Помимо него я слышу лишь собственное дыхание.

Неужели он так и будет стоять там, снаружи?

Выпрямляюсь и смещаюсь ближе к двери, намереваясь открыть ее, но потом на меня набрасываются сомнения.

Волосы на голове встают дыбом. Почему?

Мне становится не по себе.

Почему он не стучит?

Почему просто стоит под дождем?

Хоровод мыслей кружится в голове. Я сижу абсолютно неподвижно.

Капли дождя стали тяжелее, звуки их падения слились в единый монотонный гул, слышный со всех сторон. Создается впечатление, будто находишься в улье.

Я стараюсь дышать медленно и глубоко.

Откуда он пришел?

«Вольво» стоит справа наискось от нашей машины, но Макс появился не оттуда. Он двигался прямо через площадь. От школы.

Где же он был?

Скорее всего, я неправильно запомнила. У меня всегда были проблемы с ориентацией в пространстве. Я просто перепутала.

Смещаюсь немного вперед. Сейчас я могу видеть ветровое стекло «Вольво» с того места, где сижу, но оборудование отчасти закрывает обзор. Мне приходится привстать; голова касается крыши. Смотрю в сторону площади.

Нет, «Вольво» стоит на своем месте. Я вижу лишь силуэт среди дождя, но это определенно он. Вдалеке справа.

Почему Макс был в школе?

Кажется, время замедлило бег, почти остановилось. Внезапно я осознаю, как холодно в машине и как мои пальцы дрожат от внутреннего напряжения. Наполовину законченная проповедь пастора Матиаса лежит на полу позади меня. По какой-то причине одно предложение из нее эхом отдается в моей голове снова и снова.

«Его слуги прячутся среди вас».

Вспышка молнии опять освещает все вокруг, сразу за ней следует гром, и я закрываю рукой рот, чтобы не закричать. Задеваю ногой работающую от аккумулятора лампу, и та гаснет.

Я видела это. Я видела.

В свете молнии я разглядела его сидящим в машине. Макса. Только силуэт, с лицом, склонившимся над чем-то, книжкой или телефоном. Но это был он. Макс.

Но если он по-прежнему в «Вольво»…

«Это Эмми, – убеждаю я себя. – Ей что-то понадобилось…»

Но почему тогда она просто стоит там, снаружи?

Чувствую всю абсурдность своего страха. Ему нет причины. Я просто выдумала его, сидя в одиночестве с моими папками и читая.

Просто скажи что-то. Крикни «Эй!». Эмми ответит, и ты все узнаешь, почувствуешь себя лучше.

Это паранойя. Всего лишь твои нервы. Дают о себе знать волнения последних дней. Твой мозг сыграл с тобой злую шутку.

Открываю рот, собираясь крикнуть: «Эй?» – но что-то внутри меня, какой-то древний инстинкт, не позволяет мне издать ни звука. Ничего не происходит. Я просто сижу, жадно хватая ртом воздух. И физически ощущая чье-то присутствие с другой стороны двери.

Как я хочу, чтобы Туне сейчас находилась здесь со мной, внутри!.. Чтобы я не оставалась одна в этом маленьком закрытом пространстве, где теперь внезапно чувствую себя как в клетке…

Дверь не заперта.

Дождь барабанит по крыше в одном ритме с моим сердцем.

Неожиданно я слышу где-то рядом громкий продолжительный треск – и в первые секунды с ужасом думаю, что кто-то скребется в дверь. Но потом до меня доходит, что звук идет изнутри машины. От меня самой. С пояса джинсов.

Это рация, понимаю я и пытаюсь снять ее дрожащими пальцами.

Нажимаю на клавишу и говорю:

– Алис здесь.

В ответ я слышу нечто напоминающее визгливый и сбивчивый шепот.

Снова треск, еще громче, причем настолько, что он режет уши. И посреди него, на фоне посторонних шумов, – стон.

Детский… нет, женский голос… металлический и искаженный радиопомехами…

Дверь открывается. Я с криком роняю рацию на пол, так что отваливается крышка батарейного отсека.