Мертвый город - Камилла Стен (2019)

Слышу, как Эмми тоже поднимается на берег, подходит к нам и начинает одеваться.

Туне тяжело опускается на свое полотенце и, все еще оставаясь во влажном нижнем белье, начинает снова бинтовать лодыжку.

Я открываю рот, собираясь сказать что-то, хотя еще толком не подобрала слова, когда слышу крик Макса, доносящийся со стороны домов:

– Вы закончили?

Я закрываю рот.

– Мы готовы, – кричит в ответ Туне, и ее голос не дрожит. В нем нет и намека на боль. Он звучит как обычно.

Я не врач. Только она сама знает, как себя чувствует. Мне остается лишь полагаться на ее слова.

Быстро натягиваю одежду на сырое нижнее белье. Джинсы стягивают бедра, а свитер заворачивается и упрямо не хочет ровно облегать мое тело. Я едва успеваю привести себя в порядок, когда к нам подходят наши мужчины.

– Как вода? – спрашивает Макс.

– Холодная, – отвечает Эмми, надевая через голову просторную футболку. – Просто дьявольски холодная.

Я улыбаюсь, глядя на Макса, и сообщаю:

– У тебя пуловер надет задом наперед.

Тот опускает взгляд на себя, видит, что воротник почти подпирает подбородок, и краснеет.

– Черт, – говорит он. – Да ладно, все равно снимать…

Я снова улыбаюсь.

Роберт всего в нескольких шагах за ним. В утреннем свете его рыжие волосы отливают золотом. Он выглядит чуть ли не андрогином со своими невидимыми бровями.

– Парни, вы должны помыться быстро, – говорю я им обоим. – Сегодня нам надо много успеть – после того, как мы потеряли весь вчерашний день.

Макс поднимает большой палец вверх.

– Мы будем быстрее молний.

Вместе с Туне и Эмми я двигаюсь назад, к площади. Мы идем не спеша, чтобы Туне не отставала. В столь раннюю пору Сильверщерн выглядит как самый обычный шведский городок в субботнее утро, когда все еще спят и жизнь не набрала обороты.

– Подождите, – говорю я и замедляю шаг.

Прямо перед нами, слева от дороги, по которой лежит наш путь, находится лачуга Биргитты. Нагое, лишенное листьев дерево, стоящее у одного из ее углов, выглядит чуть ли не отполированным с того места, откуда мы смотрим на него; разбитые окна манят меня.

Я поворачиваюсь к Туне.

– Можем, зайдем на минуту? – спрашиваю. – Нам все равно приходить сюда после обеда, но ведь не повредит заглянуть внутрь прямо сейчас, а?

Туне кивает.

– Конечно, – говорит она.

Эмми, морща лоб, переводит взгляд с нее на меня и обратно.

– Ты уверена, что сможешь? – интересуется она у Туне.

Та снова кивает.

– Лучше, если мы займемся этим сейчас, – говорит она. – Используем время с пользой.

Меня начинают одолевать сомнения, но в итоге любопытство побеждает. Я поддерживаю Туне, пока мы идем к маленькому дому Биргитты. Он находится чуть дальше, чем казалось вначале. Мне не составляет труда понять, что чувствовал человек, которому приходилось тащиться сюда каждый день с корзинкой в руке, а окна затянуты занавесками, и ты знаешь, кто ждет тебя внутри.

Входная дверь не заперта. Она немного приоткрыта, настолько, что это можно заметить, лишь подойдя очень близко. Я толкаю ее – она открывается под аккомпанемент скрипа петель.

Внутри пространства еще меньше, чем представлялось, когда мы стояли снаружи. Несмотря на разбитые стекла и ясное утро, за дверью царит полумрак. Окна небольшие, а потолок такой низкий, что дневной свет едва проникает внутрь, да еще и мертвые деревья перекрывают ему путь с запада.

Кровать маленькая и видавшая виды. Она стоит незастеленной уже почти шестьдесят лет. Со стороны изголовья лежит единственная крошечная подушка, а одеяла не подходят друг к другу, пусть все они темных оттенков. На выцветшем полосатом матрасе нет никакой простыни, в разных местах его украшают несколько светло-коричневых пятен непонятного происхождения. Кровать имеет ширину не более восьмидесяти сантиметров, но все равно занимает почти половину помещения.