Преступления прошлого - Кейт Аткинсон (2010)

Экипаж самолета вошел в терминал, катя за собой аккуратные чемоданчики с логотипом авиалинии. Они энергично шагали по залу, думая только о том, как бы поскорее добраться домой и начать заслуженный выходной. Если бы сейчас кто-нибудь вздумал преградить им путь и попросить порционный виски или вторую булочку, они бы просто сбили несчастного с ног и проехались по нему чемоданами. Все бортпроводники были женщинами, ни одного мужика — все равно маловероятно, чтобы Никола завела роман со стюардом, поди найди среди них гетеросексуала. Шляпки на стюардессах — как будто снятые с воспитанниц Сент-Триниана.[114] Никола шла позади, в компании второго пилота. На вид ему было за тридцать, привлекательный (как и полагается пилоту), но ростом не намного выше Николы. Он что, прикоснулся к ней? Командир экипажа — постарше и посолидней, чем второй пилот, — обернулся и что-то сказал, и Никола рассмеялась. Это уже кое-что, на памяти Джексона она смеялась впервые.

Джексон проводил их из терминала до парковки. Никола с командиром экипажа припарковались рядом (неспроста, подумал Джексон), но распрощались они вполне безразлично: ни поцелуев, ни прикосновений, ни многозначительных взглядов. Ни намека на адюльтер. Никола забралась в машину, дала по газам в лучших традициях «Формулы-1» и была такова. Джексон последовал за ней на менее суицидальной скорости. Взамен «альфы» он взял напрокат «фиат-пунто». Этот «пунто» был оранжевого цвета и бросался в глаза. Женская тачка. Его собственную до сих пор изучали в полицейском гараже криминалисты. «Полиция очень серьезно относится к диверсиям, мистер Броуди», — заявил ему новый (во всяком случае, незнакомый) старший детектив, и Джексон ответил: «Понимаю». Он не стал рассказывать им о Квинтусе. Едва ли они тут чем-то смогут помочь.

Накануне вечером он заехал к Бинки, чтобы посмотреть, не там ли Квинтус, но, когда он позвонил в дверь, никто не ответил. «Лексуса» тоже не было. Может, Квинтус повез Бинки покататься или пригласил на ужин? Возможно ли такое в принципе?

Он потерял Николу в считаные минуты и позже, остановившись на благоразумном расстоянии от лужайки перед ее крыльцом, увидел, что она уже переоделась в джинсы и толстовку и энергично обрабатывает газон электрокосилкой. Джексон вспомнил Дебору: она с таким же рвением обычно барабанила по клавиатуре. А Джози с таким рвением делала вообще все, пока Дэвид Ластингем не устроил ей степфордскую лоботомию. Никола по-прежнему была в полной боевой раскраске, что с домашней одеждой смотрелось странновато. Ее жесты были красноречивы, но лицо оставалось непроницаемой маской.

Нужно было что-нибудь купить для Тео — цветы, фрукты, хорошую книгу, — но он не подумал заранее, а теперь уже поздно. На больничной койке Тео казался меньше, не столько человеком-горой, сколько маленьким осиротелым мальчиком. Джексону хотелось хоть немного поднять ему настроение. Он рассказал, что ездил в Лондон поговорить с Эммой, но Тео, видно, неважно соображал из-за лекарств и не проявил особого интереса, зато спросил у Джексона, в порядке ли он (хороший вопрос, учитывая, кто кого навещает), на что Джексон ответил: «Смотря, что называть „в порядке“, Тео».

Джексона всерьез беспокоило то, что даже если он найдет человека в желтом свитере для гольфа (пусть шансов и немного), это ни черта не облегчит боль Тео, на самом деле ему станет еще хуже, потому что тогда дело наконец будет закрыт, а Лора так и останется мертва.

Джексон прошел по перегретым коридорам больницы от приемного отделения до детской интенсивной терапии. Он прошел в отделение беспрепятственно: дежурная медсестра узнала его и ничего не спросила. Что ему, кстати говоря, не понравилось — нельзя в такие места пускать всех без разбору.