Преступления прошлого - Кейт Аткинсон (2010)

Амелия единственная заметила, что их больше. Остальные были слишком заняты. Джулия флиртовала напропалую — мистер Броуди то, мистер Броуди сё, — а Джексон пялился на ее грудь. Да и кто бы не пялился, когда все выставлено напоказ. Она даже облизала губы, когда предлагала ему поплавать нагишом! В детстве они часто купались в реке, несмотря на запреты Розмари. Из них трех Джулия плавала лучше всех. То есть из четырех. Оливия умела плавать? Амелии казалось, что она видит, как Оливия, в голубом сборчатом купальнике, лягушонком барахтается в воде, но вспомнила она это или придумала — как знать. Иногда Амелия думала, что провела всю жизнь, ожидая возвращения Оливии, в то время как Сильвия трепалась с Богом, а Джулия трахалась. И ей было невыносимо грустно, когда она думала обо всем том, чего Оливия никогда не делала: никогда не каталась на велосипеде, не лазила по деревьям, не читала сама книжек, не ходила ни в школу, ни в театр, ни на концерт. Никогда не слушала Моцарта и не влюблялась. Ей даже не довелось написать свое собственное имя. Оливия прожила бы свою жизнь, Амелия же безрадостно тянула лямку.

«Вы пялитесь на мою грудь, мистер Броуди». Джулия иногда такая дешевка. Амелия вспомнила, как однажды Джулия хотела ускользнуть тайком из дому на свидание, а Виктор притащил ее обратно и орал, что она намалевалась, как «дешевая шлюха». (Интересно, со сколькими мужчинами Джулия переспала? Поди, давно со счета сбилась.) Виктор заставил ее оттирать с лица косметику щеткой для ногтей. Иногда он днями не обращал на них внимания и выходил из кабинета, только чтобы поесть, а иногда шагу им не давал ступить, строил из себя грозного папашу.

После смерти Розмари Виктор нанял женщину, чтобы готовила и убирала в доме. Они обращались к ней «миссис Гордон», имени ее никто не знал. Это было очень в духе Виктора, нанять того, кто не любит детей и не умеет готовить. Миссис Гордон могла неделями готовить на ужин одно и то же — особенно ей удавались подгоревшие сосиски с фасолью и жидкое картофельное пюре. Виктору было все равно. «Пища — это просто топливо, — говорил он. — Что именно мы едим, не суть важно». Ужасное у них все-таки было детство.

По-правде говоря, Джексон — последний, кого бы ей сейчас хотелось видеть. Откуда он только взялся на берегу? Что он вообще тут делает? Несправедливо. (Все несправедливо.) Боги сыграли с ней злую шутку, послав Джексона. Ей и не хотелось вовсе в этот Грантчестер, но Джулия убедила ее пойти кататься на лодке, упрашивала так, словно она хилый инвалид или агорафоб: «Ну же, Милли, нельзя целый день хандрить перед телевизором». Ради бога, она не хандрит, у нее депрессия. Хочет быть в депрессии — имеет право, будет себе сидеть и смотреть «Собак на работе» по «Нэшнл географик» и поедать шоколадное печенье, раз никому нет до нее дела. Можно целый день сидеть — от «Барни и его друзей» до «Обнаженных красоток порно», и еще часов восемь кряду смотреть канал «Пейзажи», и съесть целую кондитерскую фабрику, превратиться в ком жира, в прижатый к земле воздушный шар, и, когда она умрет, придется вызывать пожарных, чтобы они гидравлическим подъемником вытащили ее огромную тушу из дому, потому что никому нет до нее дела. «Мне есть до тебя дело, Милли». Дешевый гон, как сказали бы кровельщики.

Если бы Джулии было до нее дело, она не стала бы флиртовать с Джексоном у нее на глазах. Она представила их в воде вместе: Джулия выдрой плавает вокруг обнаженного Джексона, ее красные губы обхватывают его… нет! Не думай об этом, не думай, не думай.

Однажды вечером между «Здоровьем» и «Подиумом» Амелия наткнулась на религиозный канал, там посреди ночи шла программа «Слово Господа», и она, представьте себе, стала ее смотреть. Чтобы узнать, не хочет ли Бог ей что-нибудь сказать. Но, увы. Впрочем, неудивительно.