Кукушка - Натали Дэниелс (2020)

Эмма не знала эту часть Лондона, и если бы не «Гугл» – карты и указания деловитого женского голоса с австралийским акцентом, совершенно заблудилась бы. Она решила поехать всего час назад. Оставила несколько сообщений, но никто не перезвонил. Сначала планировала пойти на йога-медитацию, а остаток дня провести с Саем. Увы, муж, не указав в ежедневнике, ушел на репетицию оркестра – приближался отчетный концерт, в этом году у него было соло. Йогу Эмма решила пропустить. Отопление барахлило, а до унизительной процедуры влезания в спортивную одежду предстояло побриться и помыть голову. Выполняя позу ящерицы, оказываешься на пугающе близком расстоянии от всевозможных частей тел соседей. Как-то так выходило, что ее всегда окружали двадцатилетние акробатки в ярких обтягивающих трико, на фоне которых она выглядела древней толстухой с пластичностью железного лома. А потом конфуз в душе: цветущие, молодые, подтянутые девицы с острыми грудями и аккуратными гитлеровскими «усиками» на лобке суетились вокруг густой поросли тикающих биологических часов Эммы, когда та, неловко ковыляя, устремлялась в кабинку. Давным-давно, когда они с Саем только начинали, она ходила удалять волосы воском, да и то лишь по бокам. Сейчас и не вспомнишь, когда бросила; в оправдание она цитировала феминисток, но главным компонентом ее небрежности все-таки была лень. А почему лень? Когда ей сделалось все равно? Когда она забила на сексуальность? Куда делось либидо? Эмма знала, что оно еще теплится, время от времени испытывала желание, но это желание стало тайным, она не делилась им с Саем.

«Поверните направо на Фулхэм-Пэлэс-роуд», – сказала австралийка, а в голове Эммы опять зазвучал голос Конни.

Думать о сексе не хотелось, от этих мыслей становилось неуютно. Сексу уделяют незаслуженно много внимания; нас обстреливают им со всех сторон, как кассетными бомбами. В какой-то момент (несомненно, под давлением СМИ и рекламы) Эмма решила, что секс – территория молодых. Конни права, организм не врет; теперь, когда месячные стали жутко болезненными и нерегулярными, сама ее утроба вступила против нее в заговор, а влагалище, пересохнув, присоединилось к бунту. И кто знает, психологические у этого причины или физиологичесикие. О, радостям климакса не было конца: лезли при мытье волосы, накатывали внезапные приступы клаустрофобии, прошибал пот, – ее биологическая функция на земле подошла к концу. Все говорило о смертности. Как человеческое существо она, по сути, свое отжила. Эмма откладывала гормонозаместительную терапию и навешивание на себя окончательного ярлыка менопаузы. Но отрицать факты было нельзя. Хотелось сосредоточиться на других аспектах личности, медитировать, изменить привычное мышление, больше верить в себя. Однако на деле, несмотря на целый год стараний, она не обрела сколько-нибудь ощутимых навыков и сомневалась, что у нее вообще есть к этому способности. Как только Эмма садилась с прямой спиной и закрывала глаза в поисках тишины, тишина исчезала, мысли кружилась вихрем, и в голове гудело от забот, неуверенности и вины. Книга у кровати учила, что надо быть добрее к себе, не погрязать в чувстве вины. Но книга книгой, а ее поведение у Конни было постыдным; простое вгоняло в краску. Ужасно непрофессионально! Конни могла сделать что угодно: убежать, угнать машину…