Одиночка - Виктор Гавура (2021)

А у Павла все было в порядке, все, как надо и, как нельзя. А ведь порядок не заменит счастья, тогда как беспорядок может открыть путь к нему. Глубокая внутренняя неудовлетворенность все чаще охватывала его. Его не покидало ощущение, как будто жизнь убегает от него, водою сквозь пальцы. Он чувствовал, что каждый день теряет силы, от него уходит молодость, да и сама жизнь. Он брел привычной колеей в пустоте будней с пустотою в душе, и вокруг была все та же пустота. У него были его книги, он черпал из них неизбывные знания, забывая, что в знаньях жизни нет. А не уподобился ли он не погребенному мертвецу, читающему в фамильном склепе при утлом свете гнилушки свои заумные фолианты? Не отдавая себе в том отчета, он подсознательно искал живой связи с жизнью. Искал и не находил.

* * *

Переживания дня отгоняют сон ночью.

Все попытки уснуть этой ночью оказались тщетными. Череда видений и образов мелькала перед глазами, словно в голове взбесился слайдоскоп. Отчего-то вспомнились давнишние обиды, ошибки и неудачи, о которых помнишь, сколько живешь. Тягостное ощущение тоски завладело им. Чувство морального падения томило, как язва постыдной болезни. Он повел вокруг себя взглядом. Его окружал какой-то неестественно пресный покой. Чистота и лабораторная стерильность, от которой дохнут, ни то что мухи, а даже микробы. Павел сел за стол, включил, а затем выключил настольную лампу и решил подумать, как жить дальше? Думать лучше ночью в темноте, когда безмолвствуют люди и не отвлекают вещи.

Раньше он не задумывался над своей жизнью. В этом не было необходимости. Он верил в себя и в свое предназначение, имел четкие представления о своих способностях и знал им цену. Но оказалось, он ошибался, все это никому не нужно и не имеет цены. Он отгонял от себя эту мысль, она была разрушительна в своей сути. Но она не уходила, стояла рядом с ним «воплощенною укоризной» с кайлом на плече. Вскоре и другие мысли обступили его со всех сторон. В нем всколыхнулась волна воспоминаний, и он увидел своих пациентов, тех, кому не смог помочь, их близких и не только их, а всех, кто был к тому причастен.

Оглянувшись на прошлое с высоты прожитых лет, Павел видел лишь серые будни в траурной рамке повседневности и себя, потерявшегося во времени, тащившего волоком свою жизнь. Он не ощущал радости бытия, серость была вокруг, она поселилась и в нем самом. В детстве никто не помог ему выйти на дорогу жизни, и жизнь безжалостно смяла его.

Вот он, трехлетний, всеми брошенный, который уж час стоит в углу, наказанный в ненавистном детском саду. Таким он запомнил себя в детстве и хотя в последующем, вняв его мольбам, мать перестала отводить его в детский сад и стала брать с собой на работу, он видел себя в том же углу, наказанным по жизни. Безусловно, это пример негативного мышления, ведущего в никуда. Уныние хуже горя, в унынии усыхает душа, а без души человек ‒ ничто. Он это знал, но ничего поделать не мог, он уже давно не был самим собой, еще с детства, с того дня, когда они с матерью удушили отца. Детство ‒ детство, что о нем вспоминать, оно безвозвратно кануло в Лету.

Павел сидел и думал, или думал, что думает. Вряд ли можно утверждать, что думаешь, когда думаешь сразу о многом, а в голове беспрестанно звучит один и тот же вопрос, на который не знаешь ответ. Он всю жизнь боролся за право быть собой, но окружающие его люди сделали его таким, каким он стал. Всегда один, затерянный в беспредельном пространстве житейского моря, бессильный перед этим беспощадным миром. Он жил среди людей, где борьба и насилие смысл их бытия, стараясь ничем не выделяться, быть как все, считаясь не с велениями сердца, а с желаниями других. Он успокаивал себя тем, что все так живут. А как еще жить среди людей? Ведь никто не любит дышать, а попробуй, не подыши…