Ловушка для птиц - Виктория Платова (2018)

– Ну, нашей Лидо́ эта квартира на хер не нужна со всем ее содержимым. Лидо – женщина не от земли, а от небушка. – Коляда светло и по-детски улыбнулся. – Богом поцелованная. С одной стороны, так и должно быть. А с другой… Плохо это.

– Почему? – удивился Паша.

– Потому что рядом с прекрасным цветком обязательно жаба нарисуется. И вроде бы с хорошими намерениями. Самыми честными. Все проблемы на себя взвалит безропотно, все беды руками разведет и преданной будет по самые гланды. И год, и два, и пять. А некоторые десятилетия выжидают.

– Чего?

– Чтобы к рукам побольше прилипло. А в идеале – прилипло всё. Вы Соньку-то видели?

– Мы успели… пообщаться.

– И как?

– Она показалась мне разумным человеком. Чрезвычайно наблюдательным. Готовым к конструктивному сотрудничеству.

– А я не об этом. – Коляда подмигнул Паше. – Я когда к ней ближе чем на два метра подхожу – сразу серой в нос шибает. Есть в ней что-то дьявольское.

Как и положено кукле-маньяку. Наспех склепанное большое тело; студенистое лицо, что в одно мгновение легко превращается в деревянную заготовку, болванку. Зубы-поршни, тяжелые веки и… способность выудить из Паши приглашение в кино, – не иначе, чем инфернальная.

Без дьявола тут не обошлось.

– Она, поди, не рассказывала вам, как в доверие к Лидо втерлась? Сама-то Сонька из какой-то Тьмутаракани, ни друзей, ни родных, приехала в Питер с одним чемоданом. Сначала уборщицей к нам в театрик устроилась. Потом на реквизит присела. А потом никто и мяукнуть не успел, а она уже – личный помощник Лидо и правая рука. Вот кто Сонька по должности?

– Офис-менеджер.

– Так себе звучит, но она сама выбрала. Чтобы не отсвечивать. Должностишка маленькая, невзрачная. А вот поинтересовался ли ты, лейтенант, где она живет?

Павиан Евгений при ближайшем рассмотрении оказался симпатичным мужиком и нравился Паше Однолету; не нравился ему только оборот, который приняла беседа. Получалось так, что симпатичный мужик распускает сплетни, как никчемная баба, а он, опер Однолет, вроде бы все эти сплетни поддерживает, полощет уши в историях, никакого отношения к убийству Сандры и Филиппа Ерского не имеющих.

– Я, вообще-то, совсем по другому делу ее опрашивал, – сухо сказал Паша.

– Ну… иногда полезно и бэкграунд узнать, как говорят мои маленькие пушистые друзья-сценаристы, – хохотнул Коляда. – Может, что и прояснится. А живет Сонька в четырехкомнатной квартире на Таврической. Ну, то есть, подживает у Лидо. Не удивлюсь, если Лидо ее прописала, она же без своей Софочки никуда. Сонька и на гастроли с нами таскается, сучка. В этом году первый раз не поехала, так у Лидо натурально ломки были. Она-то как считает?

– Как?

Вот ты и втянулся, Павлундер, во все эти дрязги. Эхх-хх…

– Считает, что жаба ей до гробовой доски предана и всю работу в театре волочет, и вообще – жаба бедная-несчастная, и жизнь ее обнесла, и все мы должны быть к ней чуткими.

– А в чем неправда? – осторожно поинтересовался Паша.

– В жабе и есть неправда. Не та она, за кого себя выдает. Лидо, конечно, говорить бесполезно, у нее своя реальность. Просто когда-нибудь огребет от этой подвижницы по полной – и только тогда сообразит, что к чему. Да поздно будет.

До сих пор в Пашином активе был только один творческий человек – вечно ускользающая Бо. Теперь же, едва ли не за один день, добавилось сразу трое. Пеннивайз, Чаки и павиан Евгений, он же – русский Джек Воробей. Люди, по меньшей мере странные, хотя и не лишенные сумеречного обаяния. Гонят пургу, которая так и норовит залепить Паше рот и уши. И ненавидят друг друга так по-театральному преувеличенно, что взгляд не отвести.

– Все-таки я не понимаю.

– Что именно? – спросил Коляда.

– Вы сказали, что у Лидии Генриховны квартира в центре.

– Ну да. С видом на Таврический сад.