Дикки Гринлиф, приятель убитого Фредди Майлза, исчез после того, как побывал на Сицилии.

Том склонился над газетой, впившись глазами в это сообщение. По мере того как он перечитывал его, ему казалось, что он испытывает некоторое раздражение, поскольку, как это ни странно, оно было нелепым. Нелепо со стороны полиции проявлять такую глупость и беспомощность, да и какой смысл занимать место в газете этой глупой заметкой. В ней говорилось, что Г. Ричард (Дикки) Гринлиф, близкий друг покойного американца Фредерика Майлза, убитого три недели назад в Риме, исчез после того, как, предположительно, отправился пароходом из Палермо в Неаполь. И сицилийская полиция, и римская были приведены в готовность и искали его vigilantissimo.[74] В последнем абзаце говорилось, что Гринлифа недавно вызывали в полицию в Риме, чтобы он ответил на вопросы относительно исчезновения Томаса Рипли, еще одного близкого знакомого Гринлифа. По сообщению газеты, Рипли исчез три месяца назад.

Том положил газету, невольно изобразив удивление, в которое пришел бы всякий, прочитав сообщение, что исчез именно он. Он даже не заметил, что официант пытается подать ему меню, пока меню наконец не коснулось его руки. Самое время, думал он, идти прямо в полицию. Если против него ничего нет – а что может быть против Томаса Рипли? – то они, скорее всего, не станут проверять, когда он купил машину. Газетная заметка доставила ему облегчение, поскольку означала, что полицейские не напали на след автомобильного агентства в Тренто, где он зарегистрировал номера на свое имя.

Том ел медленно, с удовольствием, после ужина заказал кофе и, перелистывая путеводитель по Северной Италии, выкурил пару сигарет. Но потом в голову ему полезли разные мысли. Например, почему эта заметка в газете такая небольшая? И всего-навсего в одной газете. Нет, в полицию он не пойдет до тех пор, пока не увидит два-три подобных сообщения или одно большое, не заметить которое невозможно. Наверняка скоро напечатают большую статью; пройдет несколько дней, и, если Дикки Гринлиф так и не объявится, у полиции возникнет подозрение, что он скрывается, потому что убил Фредди Майлза, а возможно, и Тома Рипли. Мардж, должно быть, сообщила полиции, что разговаривала с Томом Рипли две недели назад в Риме, но полиция его так еще и не видела. Он продолжал перелистывать путеводитель, пробегая глазами сухую прозу и статистические данные, а заодно предаваясь своим мыслям.

Том думал о Мардж, которая теперь, наверное, сдает свой дом в Монджибелло и собирается в Америку. Она узнает из газет об исчезновении Дикки и всю вину возложит на него, в этом Том не сомневался. Потом напишет письмо отцу Дикки и скажет, что Том Рипли оказывал на него самое дурное влияние. Возможно, приедет и мистер Гринлиф.

Как жаль, что он не может предстать перед ними как Том Рипли, чтобы успокоить их на этот счет, а потом явиться как Дикки Гринлиф, в полном здравии, и раскрыть и эту тайну!

Можно еще немного побыть в роли Тома, подумал он. Надо чуть-чуть ссутулиться, вести себя поскромнее; быть может, даже нацепить очки в роговой оправе и изобразить на лице больше печали и уныния, чтобы отличаться от Дикки, в уголках рта которого таилось напряжение. И все это нужно на тот случай, если кто-то из полицейских, с кем ему придется разговаривать, видел его как Дикки Гринлифа. Как звали того полицейского в Риме? Ровассини? Том решил вымыть волосы в более крепком растворе хны, чтобы они сделались еще темнее.

Он в третий раз просмотрел газеты в поисках какого-нибудь сообщения о деле Майлза. Ничего.

22