Простая правда - Джоди Пиколт (2019)

Кэти в тревоге стояла в конце переулка с фонариком в руке. Она и раньше рисковала, в особенности когда был замешан Адам, но это была авантюра всей жизни. Если кто-нибудь заметит ее с этим Englischer, она наверняка попадет в беду. Но Адам уезжает, и она не может отпустить его, не дав этой возможности.

В конечном итоге Адам не поехал в Новый Орлеан на поиски привидений. Он перевел грант в совершенно другое место – Шотландию – и реорганизовал свои планы, чтобы уехать в ноябре. Если Джейкоб и заметил что-то странное, то это было щедрое предложение от Адама остаться в той же квартире, несмотря на изменившиеся обстоятельства. Джейкоб был очень благодарен другу, ведь ему не придется переезжать, и не обращал внимания на другие мометы. Например, на то, с какой легкостью общалась сестра с соседом по комнате, или на то, как Адам иногда придерживал ее за спину, когда они шли по кампусу, или на то, что все эти месяцы Адам не встречался ни с одной девушкой.

Подъехала машина, притормаживая у каждой подъездной дорожки. Кэти хотела помахать рукой, чтобы привлечь внимание Адама, но вместо этого осталась в тени кустов и вышла на свет фар только, когда он подъехал ближе. Адам заглушил двигатель и, выйдя из машины, стал молча рассматривать одежду Кэти. Подойдя к ней, он дотронулся до жесткой органди ее каппа, потом осторожно нажал подушечкой большого пальца на булавку, скалывающую платье у шеи. Она вдруг почувствовала себя глупо в одежде «простых», он ведь привык, что она носит джинсы и свитера.

– Ты, наверное, замерзла, – прошептал он.

– Не очень, – покачала головой Кэти.

Он начал снимать пальто, чтобы накинуть на нее, но она отстранилась. С минуту они молчали. Адам смотрел поверх головы Кэти на неясный серебристый край силосной башни, вырисовывающийся на безоблачном небе.

– Я мог бы уйти, – мягко произнес он. – Я мог бы уйти, и мы могли бы притвориться, что я никогда сюда не приезжал.

В ответ Кэти взяла его руку. Приподняв ее, она разглядывала длинные тонкие пальцы, гладила мягкую ладонь. Эта рука никогда не держала вожжи и не таскала фураж. Она поднесла его руку к губам и поцеловала:

– Нет. Я так долго тебя ждала.

Она не вкладывала в эти слова того пафоса, с каким их произнесла бы американка, да еще надула бы губки и топнула ножкой. Слова Кэти были точными, сдержанными, искренними. Адам сжал ее руку, позволив отвести себя в мир, в котором она выросла.

Сара смотрела, как дочь режет овощи для ужина, а потом принялась накрывать на стол. Сегодня и еще много вечеров Кэти не сможет сидеть за этим столом – это было частью соблюдения правил остракизма. В течение следующих шести недель Саре придется жить обособленно от дочери в одном и том же доме: делать вид, что Кэти больше не составляет значительную часть ее жизни, отказаться от совместных молитв, ограничить разговоры с ней. Это было все равно что потерять ребенка. Снова.

Сара нахмурилась, глядя на свою столовую – один длинный стол с двумя скамьями с каждой стороны. Поскольку она не могла больше иметь детей, потребности в большом столе не было. Она перевела взгляд на спину Кэти, мучительно напряженную, словно дочь старалась, чтобы мать не заметила ее страданий.

Сара пошла в гостиную и убрала газовую лампу с карточного стола, который иногда ставили для игры в «джин рамми», если приезжали ее кузины. Она перетащила столик за ножки на кухню и поставила столы так, чтобы между ними осталось не больше дюйма. Потом достала из ящика комода длинную белую скатерть и расстелила ее на двух столах. И если не присматриваться, можно было подумать, что это один большой прямоугольник.

– Вот так, – сказала Сара, разглаживая скатерть и передвигая столовый прибор Кэти с обычного места на карточный столик; поколебавшись, Сара передвинула собственный прибор к краю большого стола, поближе к Кэти. – Вот так, – повторила она, продолжая трудиться рядом с дочерью.