Когда Элиза подошла к койке, она увидела, что глаза Джая закрыты. На какой-то ужасный миг она испугалась, что врач ошибся и Джаю стало хуже, но, услышав, как она придвигает стул, он открыл глаза. Теперь на лицо Джая вернулись хоть какие-то краски, она не отрываясь смотрела в его глаза. Узнает ли он ее?

– Элиза.

Она с трудом сглотнула. Пелена слез заволокла глаза. Голос Джая звучал тихо и ласково. Элизе сразу захотелось обнять его, прижать к себе и не отпускать, пока он не поправится.

– Если тебе трудно говорить, лучше молчи, – произнесла она.

– Не знаю, с чего вдруг такая любезность, но Клиффорд Салтер договорился, чтобы меня отпустили.

Элиза потянулась к Джаю. Он поднес ее руку к губам и поцеловал. На какое-то время воцарилось молчание. Джай лежал с закрытыми глазами, а Элиза держала его за руку.

– Теперь все это не имеет значения, – сказала она.

Джай открыл глаза и тепло улыбнулся.

– Мы с тобой уедем. Только ты и я. Перед сезоном дождей разобьем лагерь где-нибудь на природе, а потом отправимся в Удайпур.

Элиза часто заморгала.

– Моя мама больна. Я еду обратно в Англию.

– Значит, поедем, когда вернешься.

Элиза кивнула. Она не могла сообщить Джаю, что после возвращения она выйдет замуж за Клиффорда, и тем более объяснить почему. Слава богу, она не надела кольцо. Она напомнила себе, что сейчас нельзя говорить ничего, что может ухудшить состояние Джая.

– Я люблю тебя, Элиза, – тихо произнес он. – Main tumhe pyar karta hu aur karta rahunga[34].

– Я тоже тебя люблю и буду любить всегда. Всем сердцем.

Элиза замерла, держа Джая за руку. Он был совсем слаб, а она отчаянно старалась собраться с силами. «Главное, что Джай жив», – повторяла она себе.

За спиной у Элизы раздалось покашливание. Она обернулась и увидела в дверях врача.

Он постучал по циферблату наручных часов.

– К сожалению, время вышло. Больному необходим отдых.

Элиза кивнула и встала, потом склонилась над Джаем и очень нежно и осторожно поцеловала в губы.

– До свидания, Джай.

Он не произнес ни слова, но поднял руку и провел пальцами по ее лбу.

Выйдя на улицу, совершенно раздавленная и охваченная отчаянием, Элиза нырнула в переулок. Ноги ее не держали, и она бессильно опустилась на землю. Внутри нее царила пустота, как будто все, что раньше казалось твердым и незыблемым, вдруг превратилось в жидкость и теперь безвозвратно утекало прочь. Ни одна из надежд Элизы не сбылась: выставка, которую она рассчитывала организовать в октябре, так и не состоится, а если ее снимки и фотопластины сгорели при пожаре, весь проект окажется под угрозой. Но сильнее всего терзала боль оттого, что ей не суждено быть с Джаем, а еще страх за любимого. Элиза никогда не сможет сказать ему правду. Она закрыла лицо руками. Из груди вырывались судорожные рыдания. Неужели этому кошмару никогда не будет конца?

Часть четвертая

Только те, кто опустошены любовью, знают, что такое любовь…[35]

Руми[36]. Маснави 109

Глава 30

Глостершир, Англия

Элиза глядела на широкое небо над заросшим деревьями холмом, возвышавшимся за домом мамы. Анна Фрейзер жила в приземистом коттедже, окруженном местами развалившейся каменной оградой сухой кладки. От узкого перекрестка, возле которого стояла Элиза, было видно, как котсуолдский камень золотился в лучах послеполуденного солнца. Элиза окинула взглядом обсаженную буками дорогу, спускавшуюся в долину и ведущую к дому Джеймса Лэнгтона. Свежая зелень радовала глаз, но сам Брук-парк – мрачное поместье с башенками – знавал лучшие времена. Верхушка часовой башни высилась над старой конюшней, но сам дом скрывали от глаз ели. Еще раз бросив взгляд на небо, она подняла с земли чемодан, отыскала запасной ключ под камнем у куста гортензии и отперла облупившуюся дверь черного хода.

В доме царила тишина.