Город клинков - Роберт Джексон Беннетт (2019)

— Ваш капитан — прекрасный офицер, Бисвал. Но она предвзята и упряма. Сколько она уже размахивает перед тобой саблей, умоляя взяться за станцев?

— Она такая не единственная, — отвечает Бисвал. — Многие мои советники считают, что с местными не надо дипломатничать.

Мулагеш кивает на располосованный мечами камень:

— Но ты не можешь смотреть на это и не признавать: это что-то божественное.

Повисает пауза.

— Ты думаешь… ты думаешь, что это имеет какое-то отношение к божественному?

Бисвал смотрит на нее искоса, словно ожидая финальную фразу анекдота.

— Ты серьезно думаешь, что божественное вмешательство все-таки возможно? Здесь, на заднем дворе Вуртьи, о которой мы точно знаем, что она мертва?

И ведь нельзя ему правду рассказывать, нельзя. Но если она добьется от него, чтобы он запросил помощь министерства, это поможет расследованию.

— Я думаю, что кто-то считает, что творит нечто божественное. Ритуально обезображенные трупы, а рядом идет добыча тинадескита… А теперь мы и вовсе нашли не только этот странный тотем, но и туннель в шахты рядом с ним. Я не думаю, что строители туннеля планировали взорвать рудник. Я считаю, они хотели обеспечить себе доступ к тинадескиту — не знаю, с какими целями. Впрочем, с божественным никогда ничего не известно наверняка. Может, они считали, что эта штука божественная. Теперь мы знаем, что она не чудесная — в конце концов, сколько тестов провели. Может быть, они просто решили действовать исходя из того, что она чудесного происхождения, и точно воспроизводить все ритуалы. Но я не могу достучаться до твоего капитана, она отказывается видеть что-либо, кроме мятежников.

Бисвал тяжело вздыхает. Прикрывает глаза, и лицо у него принимает какое-то голодное, измученное выражение — словно несчетные заботы обгрызли его плоть. Потом садится на корточки, а затем на землю, покряхтывая от болей в позвоночнике.

— Ладно. Давай присядем.

— Э-э-э… ну ладно.

Мулагеш садится рядом.

Он лезет в карман и вынимает фляжку.

— Похоже, я профинансировал контрабандистов, прикупая это, — говорит он. — Рисовое вино.

— Какой марки?

— «Облачное».

Мулагеш присвистывает:

— Ничего себе. Я такое только дважды в жизни пробовала, и то лишь на день рождения.

— Кто тебе его дарил?

— Каждый раз — тот же самый человек. Я.

Он передает ей фляжку. Рисовое вино подобно жидкому золоту. От одного глотка ей ведет голову. Приятное ощущение.

— Лучше, чем в прошлые разы.

— Это твое нёбо. Ты слишком привыкла к дрянной еде и дрянной выпивке, которыми мы здесь пробавляемся. Ты могла бы выпить дизельное топливо, и оно бы все равно порадовало тебя тонким вкусом.

Он снова вздыхает и смотрит на нее.

— Надар такая не одна. Многие не доверяют станцам. Большинство офицеров потеряли здесь друзей и товарищей. Мы на войне, Турин. Возможно, первой из многих — Континент ведь наращивает мускулы. В Галадеше не желают к этому прислушиваться. Премьер-министр тоже. И станцам это только на руку. Так что надо хоть кому-нибудь из командования иметь мужество, чтобы прислушаться.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что мятежники потихоньку прощупывают нас. Наблюдают за нами, высматривают уязвимые места. Мы им отвечаем — они отступают.

Он вздыхает:

— Но ты не думаешь, что это… — и он кивает на туннель, — и убийства никак не связаны с мятежниками?

— Может, как-то и связаны. Но не настолько сильно, как считает Надар.

— Я, наверное, с ума сошел. Но… Я хотел бы, чтобы ты и дальше занималась этим делом. Ты обнаружила то, что мы не сумели найти, Турин. Я просто надеюсь, что ты не раскопаешь что-то, от чего нам всем здесь придет конец.

— Я тоже.

Бисвал смотрит на фляжку.

— Интересно, кого они пришлют мне на замену, когда я тут нарвусь на пулю.

— Лалит, я гляжу, ты смурной какой-то. Смотри мне, а то фляжку отниму.