Город клинков - Роберт Джексон Беннетт (2019)

— Проклятые шмотки. Тьфу! — И он срывает шапку и повязку с глаза и вышвыривает их в темноту. Поворачивается к Мулагеш, и та видит привычную пустую, прикрытую веком глазницу. — Без них мне проще человеком себя почувствовать.

— Шапка-то, небось, дрекелей двести стоит.

— Вот пусть эти призраки ее и забирают.

И он поднимает глаза на нависающие над ними, словно хищники, гигантские изваяния.

— Во имя всех морей… Ты только посмотри на них. Кто бы мне раньше сказал, что моя страна будет проливать кровь и пот, чтобы выволочь вот это вот из океана…

— Девочка твоя хитрющий план разработала, — говорит Мулагеш. Она подходит к статуе святого Жургута, чиркает спичкой о мрамор и закуривает. — В смысле шантажировать племена — это может сработать. И в жилах у нее кровь не водица, я смотрю, течет. Взять и спрятать такие штуки под самым носом у военных… Я бы восхитилась, но злость забарывает.

— Она очень умная и хитрая. Как я и сказал — у нее получится.

Повисает неловкое молчание. Сигруд оглядывает Мулагеш с ног до головы.

— Я смотрю, у тебя все в порядке.

— Как и у тебя. Ты, должно быть, порезвился во время переворота…

— А-а-а… — Сигруд отмахивается. — Какой там переворот, одно название. Даже вмазать по морде как следует не получилось. Это походило на придворные танцы — все шаги намечены, я лишь следовал от одной фигуры к другой. Все сделала Шара, хотя никто этого не знал.

— Как всегда.

— Как всегда. А как насчет тебя, повоевала еще где-нибудь?

— Куда там… Они засадили меня за письменный стол. А когда я вышла в отставку, то пристрастилась к бутылке. Так что нет — никаких больше шрамов и ампутированных конечностей. По крайней мере, сейчас. А ты, я смотрю, никаких увечий не получил — если, конечно, они не скрываются под твоей королевской мантией.

— Э-э-э, нет. Не совсем. — И он оттягивает нижнюю губу, под которой обнаруживается полное отсутствие жевательных зубов с левой стороны. А вокруг губы — шрам, какой остается от сломанной челюсти.

— Ничего себе! Тебе что, из пушки в лицо пальнули?

— Да нет, засадили плотницким молотком. Так что суп есть, да и выпивать у меня особо не получается. Три года назад мы взяли на абордаж корабль пирата Линдибьера… Ты слышала о нем? О Линдибьере?

— Не-а.

— Ну и ладно, — и он задумывается. — Говнюк был редкостный.

— Понятно.

— Ну так вот. Берем мы его на абордаж, убиваем вроде почти всех и тут обнаруживаем юнгу — прятался на корме. Я к нему подхожу, смотрю, ему еще и четырнадцати, похоже, нет. Ну я его и пожалел. Спрашиваю: «Ты голодный? Воды дать тебе?» И он на меня смотрит, а потом как прыгнет…

И Сигруд постукивает по левой щеке.

— С молотком этот мальчишка хорошо умел обращаться, да.

Сигруд мрачно отворачивается.

— В общем, задушил я его и в море скинул. Пусть его рыбы сожрут и на говно переведут, да поскорее. Долго я после этого поправлялся. Вот тогда они и сделали меня канцлером. В смысле, моя жена сделала. Сказала, чтобы жизнь мне спасти.

— Твоя жена?

— Да. Хильд. Она… — Тут он надолго замолкает. — Она как Шара. Или как Сигню. Очень, м-м-м, хитрая. Она тоже канцлер, кстати. Но более важная персона, чем я, — что-то типа канцлера, который других канцлеров назначает. Она меня и назначила, да. Но я же знаю, что гожусь ровно две вещи делать: охотиться и за пиратами гоняться. А они меня засадили за стол. Запихнули в красивый большой кабинет, где я никого не вижу и меня никто не видит. Хотя я настоял, чтобы меня отправили за Кварнстремом, когда он на деревню напал. Ты слыхала о таком? Пират Кварнстрем?

Мулагеш качает головой.

— А. Ну ладно. Тот еще говнюк.

— Я смотрю, все пираты друг на друга похожи.