На открытом пространстве не скрыться. Тверскую площадь, на которую выходил полицейский дом, Агата пробежала так быстро, что чудом не поскользнулась. Грузные мужчины не были столь проворны. Исправник, два городовых во главе с купцом Иковым берегли себя и проклинали дворников, которые не посыпали площадь песком. Погоня отстала уже на десяток шагов. Агата свернула налево, на Тверскую. Тут бежать нельзя, иначе первый же прохожий вцепится или подставит подножку. Она стала быстро маневрировать в толпе, нагибая голову, чтобы шляпка потерялась.

Иков с исправником выскочили на Тверскую и не заметили беглянку.

– Свисти, ваше благородие! – сказал купец.

Исправник в ответ выругался.

– Куда свистеть, кого ловить, постовых только зазря дергать… Не уйдет! – И он бросился в толпу.

Петляя, Агата сумела оторваться. Она свернула с Тверской налево, в Камергерский переулок. Здесь прохожих было куда меньше. Медлить нельзя. Она не бежала, но торопилась так, что на нее оглядывались. Добралась до Большой Дмитровки, свернула не направо, в сторону гостиницы «Лоскутная», а налево, обратно к полицейскому дому.

Исправник с городовыми выбежали на тот же угол, не зная, куда двигать.

– Ты давай к гостинице, а мне оставь одного служивого, и мы в другую сторону махнем, – предложил Иков.

Спорить было некогда. Исправник отправился вниз по Большой Дмитровке, а купец с городовым побежали в противоположную сторону.

Между тем Агата уже добралась до Космодамианского переулка, на который выходил полицейский дом, и скорым шагом прошла мимо того места, где ее заперли в клетку. Она перебежала Тверскую у дома генерал-губернатора, миновала парадный вход и свернула в Большой Чернышевский переулок.

Иков с городовым еще на той стороне Тверской заметили ее шубку и шляпку.

– Ну, служивый, поднажми, с меня причитается, – с этими словами Иков бросился чуть ли не под колеса пролеток. Городовой рванул следом.

К долгому бегу Агата не привыкла. Запыхалась, наглоталась морозного воздуха, сильно устала. И замедлила шаг. Но, оглянувшись, заметила бегущих за ней купца с городовым. Гонка началась сначала. До угла было далеко. Подхватив юбку и уже не думая о прохожих, Агата побежала из последних сил. Она свернула в Малый Чернышевский переулок, перебежала Леонтьевский, выскочила в Малый Гнездниковский и бросилась прямиком к спасительному убежищу.

Купец с городовым появились в переулке, когда за Агатой захлопнулась дверь. Иков огляделся. Вроде бы деваться мерзавке некуда. Но ее нигде не видно. Впереди казенное здание в три этажа, Икову знакомое. Не побежит же она спасаться в канцелярию обер-полицмейстера, а тем более в сыскную полицию. Такое и представить невозможно.

– Давай вперед! – приказал Иков и первым побежал в Большой Гнездниковский переулок, выходивший на Тверскую. Наверняка девка туда направилась…

Не помня себя, Агата взбежала на третий этаж и оказалась в приемном отделении. При ее появлении Лелюхин изобразил радостную мину, а Кирьяков опустил взгляд в бумаги. Агату уже ничто не могло остановить. Не уняв дыхание, она подошла к столу чиновника.

– Господин Кирьяков, извольте встать… Перед дамой…

Застенчиво улыбаясь, Кирьяков привстал согбенный, держась за край стола. Будто могло снести ветром.

От души размахнувшись, Агата влепила ему такую звонкую пощечину, что Лелюхин охнул, а Эфенбах выглянул из кабинета.

– Вам должно быть стыдно, чиновник Кирьяков, – сказала она, помахивая, чтобы остудить отбитую ладошку. – Стыдно продаваться за купеческий обед. Я воровкой была, но собой не торговала… Чего и вам желаю…

Развернувшись, она приветливо улыбнулась Эфенбаху.

– Дорогой Михаил Аркадьевич, сегодня такое прекрасное утро!

Начальник сыска в этом сильно сомневался.

– Ах, плутовка-морковка, вы это каким же кульбитом эдак сподручились? – спросил он, указав на Кирьякова, который сжался комком.