Рулетка судьбы - Антон Чижъ (2019)

– Почему столько ждали? Почему не сказали мне вчера утром?

– Я… Я… не знала, что мне делать…

– Вчера я был у вас, почему промолчали?

– Думала, может, Прасковья еще вернется…

– Царапина на лице не от падения на лед. Поссорились с Прасковьей, она подняла на вас руку. – Пушкин не спрашивал, а утверждал. Таким Агата его еще не видела. Кажется, Тимашевой удалось то, что не получилось у нее: рассердить Пушкина по-настоящему. Оказывается, он умеет злиться и переживать. У него есть чувства!

– Вы совершили непростительную глупость, – продолжал чиновник сыска тихим голосом. Отчего становилось еще страшнее.

Настасья не выдержала и закрыла лицо ладошками. Весь крепкий характер рассыпался, будто его и не было. Осталась только плачущая бедная девочка. Такая жестокость возмутительна. Агата обняла ее и всем видом показала: они пришли не за нотациями, а за помощью…

– Прошу рассказать подробно, что происходило перед тем, как Прасковья ушла.

Потребовался платочек Агаты, чтобы Тимашева отерла слезы и остудила лицо. Ничего нового Агата не услышала. Настасья подробно рассказывала, как Прасковья весь вечер нервничала и не находила себе места, а потом вдруг сообщила, что должна уйти. На этом рассказ исчерпался.

– Третьего января я был у вас в гостинице под вечер. Вы вышли одна, без Прасковьи, – сказал Пушкин. – Как помните, у нас случился не слишком приятный разговор…

– Да, помню… И уже принесла свои извинения…

– Ваши извинения приняты… Прасковья ушла до меня?

Невольно Агата подумала, что, будь преступником, созналась бы во всем, что делала и не делала. Лишь бы не слышать это стальной голос.

– После, – чуть слышно проговорила Настасья, опустив голову. – До вашего прихода у нас разговор шел на повышенных тонах… А когда я вернулась, Прасковья будто с цепи сорвалась… Ударила меня… И убежала… Я не знала, что она исчезнет…

Логичное объяснение тому, что произошло на лестнице «Лоскутной», когда с Пушкиным разговаривали, как с лакеем: Тимашева вырвалась из одного скандала и устроила другой. Формула сыска ясно указывала, что случилось после побега Прасковьи. И блокнот не надо доставать.

– Мадемуазель Тимашева, вспомните, что именно Прасковья хотела сделать в тот вечер.

– Она хотела достать денег.

– Зачем? У вас теперь наследство.

– Я не сказала ей про наследство, – ответила Настасья, бесстрашно взглянув на Пушкина.

Агата оценила эту храбрость.

– В чем причина?

– Какое ее дело? Это мои деньги. Наследство прислуги не касается!

Характер возвращался. Запуганная крошка становилась богатой и дерзкой наследницей. Но превращение не случилось до конца. Настасья притихла.

– Простите. Это я во всем виновата, – сказала она. – Где теперь искать Прасковью…

Опыт полиции на этот счет имел не лучший прогноз. Лучший был в том, что тело Прасковьи всплывет по весне из пруда или найдется под растаявшим снегом. Худший означал безнадежное. Надежда была в ином: смерть компаньонки не ложилась в формулу сыска. Говорить об этом Пушкин не имел права.

– У Прасковьи могут быть в Москве родственники или знакомые?

Тимашева покачала головой.

– Любовник или жених?

Иногда мужчины бывают чрезвычайно глупы. Агате было очевидно: ну какой жених, когда за границей жили больше трех лет.

– Нет-нет… Мы же приехали перед Рождеством… Да я бы знала, такое нельзя скрыть между подругами…

– Все время были вместе? – спросил Пушкин, не замечая недовольного лица Агаты.

– Почти…

– Прасковья отлучалась?

– Иногда… Отпрашивалась прогуляться…

Пушкин вспомнил уезжавшую пролетку и спину Прасковьи в ней.

– Ваша компаньонка собиралась в тот вечер на рулетку?

– Нет, не думаю… Все деньги были у меня…

– Прасковья предложила делать ставки вместо вас?

– Что вы… Это я придумала…

– Испробовали первый раз за границей?

Настасья кивнула.