Ветер переменился, и дождевой туман поплыл по аркаде, вторгаясь в королевскую игру. Брызги намочили красные фигуры короля, на одной стороне у них как будто вздулись крошечные волдыри, и Тэтчер вспомнил, как однажды ночью его поспешно привезли в Константинополь, лечить маленького мальчика: мельчайшие пустулы покрыли каждый дюйм болезненно-алой кожи будущего императора. Бисерный шотландский дождь усилился и заструился по красной короне обреченного короля, но Яков не сделал ни малейшего движения, чтобы переместиться в какое-нибудь укрытие.

— Меня вразумили, как ваше величество изволили выразиться, около десяти лет назад. Я часто думал о том самом вопросе, который вы задали. Неужели католики Рима не знают истинной природы Бога? Неужели они воображают Бога, которого не существует? Сбиты ли они с толку или проявляют злую волю в том, как предпочитают обращаться к единому истинному Богу? Поскольку араб думает, что «епископ» — это «верблюд», он называет его «верблюдом».

— Но, доктор Тэтчер, присмотритесь внимательнее: фигура воистину имеет сходство с верблюдом, хотя движется как «епископ». В этом араб не ошибается. Он действительно может пощупать верблюда в своей стране и, назвав его епископом, мог бы прослыть сумасшедшим. А вот еще пример: я размышляю о ведьмах. Я написал философскую книгу, расширяющую познания человека о колдовстве до самых дальних пределов.

— Должен признаться, увы, я ничего не знаю об этом предмете.

— Моя книга — такой же труд по естественной философии, как и ваше философское исследование трав и лекарств. Следуя точно таким же метафорам относительно доказательств, взаимосвязей и так далее, я бесспорным образом продемонстрировал ложность давних убеждений. Позвольте мне кое-что продемонстрировать. Прямо сейчас. Закройте глаза, доктор. Хорошо. А теперь окажите любезность и представьте себе — если это вас не испугает — ведьму. Не бойтесь думать о ней. Вы уже подумали? Что ж, позвольте предположить, что вы вообразили себе старую женщину.

— Я действительно так и сделал. Я ошибся, ваше величество?

Король хлопнул в ладоши и поднял два указательных пальца к небу.

— Доктор Тэтчер, ведьма не обязательно принимает облик старухи! Это общепринятое, но опасное заблуждение, оно убаюкивает нас, заставляя думать, что существует лишь одна разновидность угрозы. На самом деле описаны эпизоды колдовства, связанные с человеческими существами любой мыслимой формы. Но ваши речи напомнили мне о некоем примечательном факте, касающемся женщин, которые действительно практикуют колдовство: они, по-видимому, искренне убеждены, что ничего подобного не делают, даже если их поймали на акте ворожбы. Я присутствовал на нескольких допросах ведьм и видел, как их пытали. Этот многое проясняет, доктор. Когда женщина, виновная в предъявленном обвинении, подвергается телесной боли…

Тэтчер понял, что попытки обсудить католицизм придется отложить до лучшего времени: король так увлекся темой колдовства, что забыл про партию (и грядущий проигрыш). Следующим вечером за шахматами Яков с нетерпением продолжил говорить о черной магии.

6

«Брат, да ты же настоящий человек-гора!»

Беллок хорошо знал (и учитывал в своих планах) неизбежный окольный путь разведывательных изысканий: от помощника управляющего к служанке, от курьера к Гидеону и после к самому Беллоку: доктор начал регулярно играть в шахматы с Яковом Стюартом, почти каждый день, а иногда и более одного раза в день. Это была первая хорошая новость за последние недели, и Беллок наконец-то хорошо выспался той ночью, ему приснилась мать Якова, и он проснулся, снова вспоминая о том, когда видел ее почти в последний раз.