Ниточка к сердцу - Эрик Рассел (2022)

Улыбка медленно расплылась по смуглому лицу Лемана. Он сделал быстрое, странное движение, обращенное к собравшимся, и закрыл портьеры.

– Теперь, когда мы закончили, Дорка проводит вас в центр города. Высшим членам нашего правительства не терпится поговорить с вами. Я очень рад знакомству. Надеюсь, вскоре другие люди с вашей…

– Есть еще кое-что, – поспешно перебил Бентон. – Мы бы хотели побеседовать с вами наедине.

Немного удивленный, Лентон показал на ближайшую дверь:

– Хорошо. Прошу, идите за мной.

Бентон дернул Дорку за рукав:

– И с вами тоже. Это касается вас, и лучше вам присутствовать.

* * *

Когда они уединились в комнате, Леман предложил гостям сесть и сел сам.

– Итак, друзья, в чем дело?

– Среди новейших инструментов на нашем корабле есть некий робот-хранитель, который способен прочесть мысли любой жизненной формы, чей мыслительный процесс схож с нашим, – объяснил Бентон. – Быть может, это не слишком этичная, но необходимая и ценная защита. Предупрежден – значит, вооружен, понимаете? – Он лукаво улыбнулся. – Робот прочел мысли Дорки.

– Что? – воскликнул Дорка, вставая. Ошеломленно огляделся, смутился и снова сел.

– Он сообщил, что нам грозит неопределенная, но явная опасность, – продолжил Бентон. – Что по сути вы – наши друзья, хотите и надеетесь ими быть, однако два слова превратят нас во врагов, с которыми следует поступить соответствующим образом. Если мы произнесем эти два слова, нам конец. Теперь-то мы знаем, что не произнесли этих слов, иначе ситуация сложилась бы совсем иначе. Мы выдержали испытание. Тем не менее я хочу знать кое-что. – Он наклонился вперед, пристально вглядываясь в собеседника: – Что это за слова?

Задумчиво потирая подбородок, совершенно не встревоженный услышанным, Леман сказал:

– Совет Фрейзера был основан на знании, которым он не мог с нами поделиться. Мы приняли его, не задавая вопросов, не ведая ни причин, ни мотивов, но понимая, что ему доступна инопланетная мудрость, которой мы не обладаем. Он посоветовал показать вам его гробницу, вещи и портрет. И если бы вы произнесли два слова…

– Какие? – перебил Бентон.

Леман закрыл глаза и произнес их, отчетливо, старательно, словно старинный символ веры.

Бентон откинулся на спинку стула. Ошеломленно посмотрел на Рэндла и Гибберта, которые в ответ уставились на него. Все трое были изумлены, потрясены.

Наконец Бентон спросил:

– Что это за язык?

– Какой-то земной, – заверил его Леман. – Родной язык Фрейзера.

– И что означают эти слова?

– Этого я вам сказать не могу, – ответил не менее озадаченный Леман. – Я не имею ни малейшего представления, что они означают. Фрейзер не открыл нам их смысла, а никто из нас не попросил объяснить. Мы все запомнили и заучили их как предупреждение, которое он нам оставил. Не более того.

– Я в тупике, – признался Бентон и почесал голову. – За всю мою грешную жизнь никогда их не слышал.

– Если эти слова с Земли, возможно, они слишком древние и теперь известны только какому-нибудь патлатому профессору мертвых языков, – предположил Рэндл. Задумался и добавил: – Однажды я слышал, что во времена Фрейзера космос называли «пустотой», хотя в нем полно различных форм материи и он вовсе не пуст.

– Быть может, это даже не древний земной язык, – заметил Рэндл. – А старинный косможаргон или архаичная косморечь.

– Повторите, – попросил Бентон.

Леман повторил. Два простых слова, из трех и двух слогов, и никто из землян никогда их не слышал.

Бентон покачал головой:

– Триста лет – это очень долго. Без сомнения, во времена Фрейзера эти слова были распространены. Но теперь они выброшены, погребены, забыты – забыты так давно и так основательно, что я даже не берусь предположить, что они означают.