Фея и лорд кошмаров - Александра Гринберг, Анна Змеевская (2018)

— Не само, — едко возразил Себастьян. Несло его явно не туда, но заткнуться вовремя — как можно? — Я, знаешь ли, не рассчитывал, что мне придется жить в проходном дворе. Во-вторых, — он повернулся к Френсису, всё ещё лыбящемуся, отчего желание размазать его по стенке утроилось, — я сам разберусь, как и в какой позе мне трахаться с моей феей. В-третьих, Мэйр, больных держат в специальной палате, а не тащат в свой долбанутый лес. Кстати об этом…

Он резко развернулся и пошел в коридор, где оставил лук. Нагнал его удивленный (и изрядно сердитый) оклик Мэйр:

— Куда это ты?

— Прогуляюсь. Пообщаюсь с кровожадной лошадью и двинутым деревом. Всё лучшая компания, чем, — он обернулся, окинув Френсиса презрительным взглядом, — вот это.

Себастьян стремительным шагом направился к выходу. В последний момент сцепил с вешалки куртку — ту, что попроще и не так жалко драть о ветки. Кажется, Мэйр всё же бросила вслед нечто, ёмко характеризующее всяких придурков, с которыми ей приходится общаться. Ну, хоть не запустила в голову что-нибудь тяжелое — Себастьян заслужил, как ни крути.

«У меня есть оправдание, — мрачно заключил он. — Я же больной, чего от меня ждать?»

Зато какой-никакой, а прогресс — в этот раз он сбежал в лес, умудрившись не оставить за собой гору трупов. И селиться там тоже не собирался. Не оставлять же свою фею с волшебными ушами пакостным некромантам и долбанутым архимагам?

«Ой, кто бы говорил за долбанутость».

«Нахер пошел», — огрызнулся он, захлопывая воображаемую дверь в своем сознании.

Хватит на сегодня чужих голосов в голове.

Глава 29

Мэйр потребовались добрые две минуты и вся недюжинная выдержка, чтобы не перевернуть стол вместе со всей посудой. Но посуду было жалко, а собирать черепки так и вовсе лень. Поэтому она прикрыла глаза и задышала на счет, до треска стиснув пальцами край столешницы.

— Ну и что это было? — выдохнула она, когда живая сталь под кожей немного утихла.

— Дурная ты у меня ещё, — констатировал Френсис, вовсю уминающий печенье из вазочки. — Дивнючка, одним словом. До вас пока дойдет — помереть от старости можно… Это была сцена ревности, чтоб ты знала!

И расхохотался, гад такой. Впрочем, заливистое ржание тут же сменилось надсадным кашлем. Поделом, нечего веселиться над чужими несчастьями, напихав полный рот печенья.

— Так тебе и надо, паскуда, — мстительно проворчала Мэйр, глядя, как Френсис спешно ополовинивает чашку с чаем. — Вот куда этот долбанутый помчался? Если его сожрут, закопают под холмом или утопят в болоте — виноват будешь ты! И поверь: быть виноватым передо мной тебе не понравится…

— Бездна, да никто его не тронет! — отмахнулся друг, жестом подзывая к себе чайничек. — Поспорим, весь ваш волшебный лес в курсе, что это твой новый парень?

— Он не мой парень!

— А в твоей кровати он что делал, сказки рассказывал? Ой, не смеши меня.

Мэйр сердито закусила губу. О том, что они делали (и чего не делали) в её кровати, она старалась не думать. Сразу делалось не то совестно, не то досадно. И очевидно, что контроль над ситуацией она теряет, охотно идя на поводу у пациента. А тот и рад, поганец хитрожопый… да и сама Мэйр как-то не очень искренне расстраивается. И прекращать всё это ей не особо хочется…

А нужно. Ради своего же блага. В конце концов, Себастьян сам не понимает, что делает, и глупо это — пытаться переложить ответственность на него.

— Между нами говоря, на психа он что-то не очень похож, — протянул Френсис, размешивая чай и звеня ложечкой будто назло. Его раздражение разливалось в воздухе, как сырой туман, и Мэйр прекрасно понимала, что дело не в её «новом парне» — напротив, этот белобрысый гад искренне сочувствовал Себастьяну, наверняка припомнив весь свой неудачный опыт с «отмороженными дивнюками, которые как тот ёжик — пока не пнёшь, не полетит!»

— М-да? У меня вот после этой сцены все сомнения отпали.