Дом последней надежды - Екатерина Лесина (2018)

А волосы черны и мягки.

Кругл рот.

Узки глаза… пусть закрыты, но Мисё не сомневался, что цвета они самого необычного. Может, голубые, как небо, а может, и зеленые. Он слышал, что иногда рождаются люди с зелеными глазами.

Ее шея была тонка.

Руки малы.

Да и сама она походила на чудеснейшую статуэтку из фарфора, которые как-то показывал заезжий торговец. Мисё вздохнул: незнакомка была мертва.

Он щупал шею.

И прижимал ухо к груди, силясь уловить биение сердца. Но то молчало. И стоило бы отдать девицу морю, но…

Мисё пожалел.

Как знать, сумеет ли она опуститься до дна морского? А там, разоблачившись от оков телесных, отыщет ли душа путь?

Нет, раз уж взялся, надобно делать. И направил Мисё свою лодчонку к берегу. Решил он, что сам похоронит незнакомку. И жреца позовет.

После.

Когда случится тому проходить мимо деревушки.

Уже на берегу он понял, что не сложит погребального костра, ибо стоили дрова немало, а денег у Мисё осталось с полмонетки. Можно было, конечно, снять роскошное ожерелье с шеи мертвой девушки, но сама мысль о том показалась Мисё на редкость отвратительной.

Нет.

Он сделает иначе.

Он слышал, как его бабка, беззубая глупая старуха, способная лишь стенать да жаловаться на судьбу, сказывала, будто бы раньше людей хоронили в земле.

Верить?

Мисё оглядел девушку и покачал головой. Жалко-то как, но… она будто улыбнулась. Мол, ничего страшного. В земле даже лучше… огонь зол, а земля сохранит совершенное это тело.

И Мисё вырыл яму.

Далось это ему нелегко, поскольку земля на берегу была каменистой, а единственная его лопата, за которой пришлось возвращаться домой, вскоре сломалась. И кинуть бы, но он продолжал рыть, уже руками, стерев их едва ли не до костей.

Красавица улыбалась.

Из-под полусомкнутых век наблюдала она за Мисё. За тем, как нарвал он травы, выстилая дно могилы. Украсил его цветами. И даже положил в ногах щербатую свою миску, в которую сыпанул последнюю горсть риса: не быть же душе голодной?

Он взялся за красавицу, чтобы уложить ее в могилу, но…

…соскользнул змеей пояс.

И шелковое кимоно, расшитое морскими птицами, осталось на земле. А Мисё, словно зачарованный, смотрел на белое тело. Разве не обидно ему будет отдать вот это тело земле? Разве не заслуживает он хоть малой награды. Разве…

Он очнулся позже.

И ужаснулся.

Устыдился.

Расплакался и убежал бы, но…

…бесчестно будет с его стороны, поглумившись над телом, не предать его земле. И Мисё подчинился. Дрожа от страха и боли, он уложил красавицу, которая ныне вовсе не похожей на мертвую, в могилу. Засыпал ее землей и камнями.

И ушел.

Следующие несколько дней Мисё болел. Страшная слабость охватила его, и тело, перестав слушаться, то горело, то застывало. Оно не принимало никакой еды, и даже воду отвергало. И родня решила, будто Мисё вот-вот умрет, но…

Он выжил.

Только стал тих и задумчив.

Больше не пел срамных песен, да и с друзьями перестал сиживать. Отошел, отделился от прочих. А после и вовсе перебрался в полуразрушенный дом на окраине деревни, который многие полагали проклятым. Братья пытались вернуть Мисё, но тот проявил редкостное упрямство.

Потому и махнули на него рукою.

Что ж, коль пожелал, то…

…он прожил один все лето. И зиму. И весну, в конце которой случилось нечто, заставившее родных увериться в безумии Мисё. Он подобрал ребенка.

В те времена детей находили часто.

Не каждая семья способна была прокормить всех, кому суждено было появиться на свет. И детей выносили, когда в лес, когда к дороге или вот к жилью в слабой надежде, что хозяева не позволят новой жизни угаснуть.

Девочку Мисё обнаружил утром.

Она лежала, завернутая в шелковое кимоно, сжимая в белых, словно из соли слепленных, ручках драгоценное ожерелье. Она смотрела на Мисё яркими зелеными глазами.