Дом последней надежды - Екатерина Лесина (2018)

Перехватить нитью.

Капнуть воском. Печать? Нет, это по меньшей мере неразумно. И воска хватит. Кошка потянулась, увеличиваясь в размерах, и перехватила послание.

Вот так…

…хватит ли этого?

Она не поверит. Я видела эту женщину. Она пребывает в уверенности, что является хозяйкой в доме, а муж — это так… никчемность. И, пожалуй, до недавнего времени так и было… и не она ли в том числе отравила его ядом своего недоверия?

Не мне судить.

Но если письмо будет лишено смысла, то… что остается? Донос? Его обязаны проверить, хотя бы в той части, которая касается мертвеца под полом… и потому садимся писать.

Боязно.

Откуда-то я не сомневаюсь, что среди верных слуг Наместника есть колдуны, способные определить личность доносчика. Но… я ведь правду говорю.

Пишу.

…а колокольчики звенят.

Где?

Рядом совсем… такие тоненькие голоса, призрачные… не хочу. Хватит с меня призраков. И Дзигокудаё смеется. Когда же письмо закончено, она наклоняется надо мной.

Над ним.

И дует.

Я вижу это дыхание сонмом серебристых искр.

Вот так. Теперь ни один, самый талантливий исиго, не сумеет доказать, что именно я приложила к письму руку. Боги не могут вмешиваться? Она не вмешивается, а помогает Видящей.

…они всегда были посвящены ей.

…нет, мне не стоит опасаться. Никто не требует, чтобы я отказалась от жизни мирской и заперла себя в храме. Или, бросив все, отдала себя служению заблудшим душам.

У меня есть такая возможность.

И только от меня зависит…

…спасибо и на том. В храм я не хочу, а духи… что-то подсказывает, что эти двое — не последние. И надо бы привыкать, а заодно поинтересоваться у моего колдуна, что за видящие-то…

…только написать еще одно письмо.

Даже не письмо, а…

Одни знак, не допускающий двоякого толкования.

Благодарность.

И… крохотная алая капля в верхней части его.

Глубокая личная благодарность… признание… симпатия… вряд ли он сумеет прочесть это, но Иоко не удержалась. А я усмехнулась: кажется, мы все-таки влюбились.

Или в процессе?

…давным-давно, когда боги еще бродили по земле, слушая беседы смертных, в маленькой деревушки, названия которой не сохранилось, жил-был рыбак. Простой человек. Он выходил в море и ловил рыб, которых продавал на местном рынке, как и прочие рыбаки. Порой ему везло, и тогда он покупал себе рисовой водки, угощая ею друзей и море, порой приходилось голодать… он мерз зимой и страдал от жары летом.

Гонял гнус.

Пел дурные песни и вел не менее дурные речи.

В храм заглядывал изредка, когда невезение становилось очень уж тягостным. И тогда он покупал свечи богам, вполне искренне молился, правда, не особо надеясь, что молитва дойдет до небес. В общем, ничем он не отличался от других рыбаков.

…пока однажды не отыскал в море девушку.

А стоит сказать, что море в те времена было своенравно и очень любило играть кораблями. И часто случалось, что в игре своей оно ломало хрупкие творения рук человеческих.

Так получилось и на тот раз.

От корабля остались щепки. И девушка, вцепившаяся в доску. Долго ли она плавала по синим волнам? Отчего не стала добычей тварей, которые во множестве водились здесь? И как вообще получилось, что из всех людей, бывших на корабле, выжила лишь она?

Будь кто другой на месте Мисё, он бы, может, и задал эти вопросы, чем избежал бы многих бед, но Мисё лишь вздохнул и, подцепив крюком доску, подтянул ее к лодке. Девушку он перевалил не без труда, показалась та на диво тяжелой.

А еще красивой.

Мисё знал многих женщин: в деревушке его нравы отличались простотой. Он даже едва не женился, но названая невеста обманула его с другом, за что и была поколочена, а еще опозорена, ибо даже по простоте нравов подобное не прощалось. Но дело не в ней, а в том, что у местных женщин не было настолько белой нежной кожи. Будто покрыла ее морская соль.