Захваченные - Джасинда Уайлдер, Джек Уайлдер (2019)

— Он... Том держал письмо нераспечатанным всю войну, — проговорил Дерек. — Он не читал его. Говорил, что письмо его хранит. Потом... наш конвой попал в засаду, и его ранили. Талибы взяли нас в плен. Тому пришлось туго. Каким-то чудом они не нашли письмо, когда обыскивали нас. Не знаю, почему. Том... я читал ему это письмо по сто раз в день. День за днём, когда он приходил в сознание, я читал ему. Это придавало ему сил. И мне тоже помогало... помогало держаться. После того как он… после смерти Тома это было всё, что у меня осталось. Это письмо и обещание найти тебя. Чтобы рассказать тебе, как сильно он старался, как яростно боролся. Он любил тебя и хотел вернуться домой.

— Дерек... я даже не знаю, как отблагодарить тебя.

Я кладу жетон в конверт с письмом и убираю в задний карман. Смотрю на Уэста и не удерживаюсь от вопроса.

— Как он умер? Я знаю, что не должна... не стоит спрашивать. Но... но я...

Дерек кивает, а я не уверена, с чем именно он согласен.

— Его ранили в бою. В засаде. Ранили в живот. Он держался в течение нескольких недель.

— Он страдал? — глупый, очень глупый вопрос.

Дерек сжимает глаза, его челюсть ходит ходуном, а пальцы сжимаются в кулаки. Он отворачивается.

— Я, он... Чёрт. Чёрт, — он спотыкается о нижнюю ступеньку, выскочив под дождь, опустив голову и сгорбившись. Через минуту он выпрямляется, трёт ладонями глаза. Делает глубокий вдох, поворачивается и возвращается обратно, насквозь промокший. — Извини. Всё было очень плохо, Рейган. Я не знаю, что ещё сказать. Ему было плохо. Я делал всё возможное, но, на самом деле, не было ничего стоящего, что я мог… бы сделать. Я пытался. Он заслужил... это он должен был выжить. Я думаю об этом каждый грёбаный день. Это он должен быть здесь. Не я. Мне так жаль. Так жаль. Это должен быть он, но... но я не смог его спасти.

— Дерек, нет, ты не должен так думать. Я не хотела... прости. Я…

Он качает головой и перебивает меня.

— Я знаю. Я знаю, но не могу не думать об этом. Это правда. Это всё, о чем я могу думать, — он показывает на письмо. — Письмо и жетон у тебя, так что я пойду. Увидимся.

Я спешу к лестнице и хватаю его за руку, останавливая.

— Подожди, как ты сюда добрался?

— Автобусом из Сан-Антонио до Прейри Вью.

— Как ты попал сюда от Прейри Вью?

Он упирается каблуком в землю:

— Шёл пешком.

— Это далеко.

Он пожимает плечами:

— Я прошёл ещё больше в полной боевой экипировке. Не беспокойся.

— Куда ты поедешь теперь?

Он ещё раз пожимает плечами:

— Я не знаю. Куда-нибудь. Куда угодно. Может быть, в Айову. Меня хотят отправить обратно в медицинский центр на реабилитацию, — он с горечью выплевывает последнее слово. — Но к чёрту это дерьмо. Я пробыл там три месяца. И завязал с этим.

— Ты можешь остаться здесь.

Он качает головой:

— Всё в порядке. Я пойду, — Дерек спускается по ступенькам. — Говорю же, не беспокойся.

— Дерек, не смеши меня: тебе придется пройти много миль под проливным дождём.

Он останавливается, не обращая внимания на поливающий его дождь.

— Почему ты хочешь, чтобы я остался?

Я сглатываю, моргаю, пытаясь подобрать слова:

— Ты... ты был лучшим другом Тома. Ты прошёл весь этот путь, чтобы почтить... — мой голос срывается, и я начинаю заново. — Чтобы почтить его последнюю просьбу. Я не могу... я просто не отпущу тебя в такой ливень.

— Ладно. Я не хочу причинять тебе неудобства, — он показывает в сторону амбара. — Я останусь там.

— У нас есть диван, я...

— Не очень хорошая идея, — Дерек кивает в сторону двери, где видно Томми, смотрящего телевизор. — Я плохо сплю.

— Дурные сны?

Он неловко пожимает плечами.

— Можно сказать, что так.