Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов (2012)

Костас с любопытством посмотрел на раба. Но в глазах пленника не отражалось ничего. Русский сунул конец веревки в руки слуги Костаса и взял грека за локоть.

— На галеры у тебя рабов берут? — спросил, когда они отошли.

— Случается, — удивленно сказал грек, не понимая, что хочет от него странный продавец.

— Можешь целовать мне крест, что этот попадет на галеру? Что там его прикуют цепью к скамье, и он до конца жизни будет видеть небо только через решетку в палубе? Что будет сидеть в собственном дерьме, а надсмотрщик будет стегать его бичом за нерадивость?…

— Что он сделал? — спросил Костас, начиная понимать.

— Убил много людей. Очень много.

— Посади его на кол! — сказал купец и тут же пожалел — вдруг русский и в самом деле…

— Я не могу его убить — друг мне этого не простит. Да и сам не хочу. Хватит крови…

Грек замолчал, раздумывая, что ответить. В Тавриду заходят военные корабли из Константинополя, гребцы им нужны всегда. Капитаны галер берут свое, где только могут, даже на еде для матросов наживаются, что говорить про рабов? Но надо ждать, когда галера зайдет в порт…

Русский понял его молчание по-своему. Достал из кошелька на поясе пригоршню серебра и всыпал в ладонь купца. «Ногат десять! — сходу прикинул купец. — Знает цену!»

— Это тебе, — сказал странный русский. — Если побожишься, что отдашь его на галеру.

— Он христианин? — спросил Костас, машинально ощупывая монеты в ладони. — Или язычник?

— Магометанин.

Грек изумленно посмотрел на русского и подбежал к пленнику.

— Ты поклоняешься Магомету? — спросил на арабском.

— Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его, — тусклым голосом ответил тот тоже по-арабски.

— Держи! — грек высыпал серебро обратно в руку русского. — Не надо денег! Крест целую! Определю его так, что он каждый день будет жалеть, что родился на свет. Долго будет жалеть!

— Только смотри, чтоб не убежал по пути, — сказал русский, возвращая монеты в свой кошелек. — Он очень умный и хитрый. Целое войско ловило его несколько лет.

— Сейчас же велю слугам заковать его цепи! — успокоил Костас.

Русский молча поклонился и пошел прочь. «Надо было взять серебро! — запоздало спохватился купец, глядя ему вслед. — Благому делу не помеха». Но бежать вослед русскому было неловко, и Костас успокоил себя тем, что хороший раб достался ему даром. Капитан военной галеры не даст за него десять ногат. Семь — и то, если хорошо поторговаться. Но если вычесть три, которые он собирался заплатить русскому… Зато придется ждать прихода в порт военной галеры. Серебро все-таки следовало взять…

* * *

— Ты мне будешь, как брат. Я всегда хотела, чтобы у меня был брат. Не такой, как Володька, — пьянь, родной отец выгнал… Поганые пришли, все равно не перестал бражничать, самой все делать пришлось… В Галиче его чудрилой звали, теперь в Новгороде Северском так зовут… Не с кем поговорить, не на кого опереться. Игорь то в походе, то на охоте. Всю жизнь одна…

— Я не могу быть твоим братом, и ты это знаешь. И я не хочу быть твоим братом.

— Будешь другом.

— Таких друзей, случается, убивают — даже у нас. Вместе с подругами. Я не хочу, чтобы тебя убили из-за меня. Уеду.

— Сгинешь!

— Не сгину.

— Через Поле Половецкое, в Тмутаракань! После войны с погаными? Не пройдешь!

— Один раз уже прошли.

— Тогда вы не были людьми. И никто не видел в вас врагов! Или рабов…

— Постараемся, чтобы и сейчас не увидели.

— У тебя рука не зажила. Как поедешь?

— В пути заживет.

— Что так влечет тебя? Сам говорил: предали вас там, не заступились!

— У меня жена, дети. Сын маленький. У меня сердце болит, когда думаю, что он будет расти без отца.

— Ты любишь жену?

— Люблю.

— Посмотри мне в глаза! Лжа! Зачем обманываешь?

— Я люблю ее!

— А она?