Поединок во тьме - Михаил Соловьев (2015)

Побежал. Институт, как и всё от науки, — сплошные лабиринты. Минут двадцать петлял. Нашлась Анечка аж в соседнем здании по переходу. Застекленный такой коридор. Видимость прекрасная. Иду и наблюдаю: Лысый мой около вещей мужику какому-то рассказывает что-то, снарягой своей альпинистской трясет. Руками машет. Думаю:

«Вот и слушателя Сережка поймал. Не заскучает».

Иду, и не проходит неспокойное чувство мое. Перед тем как из перехода выйти, глянул еще разок на Серегу и на собеседника. Показался он мне чем-то неуловимо знакомым. Моих лет мужик. Чернявый. Роста среднего. Костюм хороший, башмаки блестят.

А они как раз беседу закончили, и мужик прямо в институт и пошел. Успокоился я. Наверняка научный работник какой…

Анечка меня еще минут десять мурыжила. Наконец появилась.

— Отчет добиваю, — говорит. — Иной раз кажется, до завтра не доживу.

— Успеваешь?

— Конечно! Когда есть шанс из цивилизации сбежать, я на все готова.

Славная. Высокая. Глаза сверкают. Рядом с ней малышом себя чувствую. Одета сегодня не в джинсы и свитер, а на каблуках и при макияже.

— Переодеться завтра не забудь, — шучу. — На каблуках-то в походе не очень.

Не хочется мне уходить. Хорошая девчонка. Мысль еще закралась, что, может, наврал мне Лысый о чехе, в которого она влюблена.

Аня смеется: мол, сам гляди, не ошибись с одеждой. А то спасать тебя сложно — большой слишком.

— А вытащила бы? — спрашиваю.

Взгляд серьезный у нее сразу стал.

— Не бывало у меня еще несчастных случаев, — отвечает.

— А в личном?

Погрустнела:

— Серега рассказал?

Молчу. Надо же так проколоться.

— Значит, Серега.

— Не проговорись, что спрашивал. Мы же с ним только что помирились…

— Тогда что за интерес?

— Понравилась, — сказал и будто в омут прыгнул. — Славная ты… Не сердись…

Иду обратно и ругаю себя. Даже сомнения мои и предчувствия на задний план отошли. Чуть-чуть все карты не смешались. Ладно, хоть отговорился красиво. Кому из девчонок не приятно, когда внимание проявляют. «Что за натура?» — сержусь на себя, а у самого глаза ее из головы не идут. Славная, одно слово…

Серега уже чуть не спать на мешки завалился. Ворчит:

— Чего так долго? Мне еще на дачу ехать, рабочих контролировать. Задачи перед отъездом ставить!

— Отчет у девчонки. Давай, разгружаемся — и собираться.

Пока забрасывали все вовнутрь, поинтересовался, кто подходил.

— Начальник отдела. Вон его окна, — ткнул Лысый рукой куда-то наверх.

— Ты что, знаешь его?

— Да нет. Подошел и говорит: мол, что за переезд? Ну я и рассказал ему о спелеологии.

— И только? — спрашиваю, а самому ситуация все меньше нравится.

Ругаю себя, что не предупредил Серегу о режиме секретности, а тому во все времена надо специально напоминать, иначе увлечется аудиторией и выложит все первому встречному.

— Сказал, что в слюдянские шахты полезем.

Прозвучало это так грустно, что не стал я собак на него спускать. Действительно, любой руководитель мог подойти и поинтересоваться.

— Не сказал, надеюсь, зачем?

— Что я, — вскинулся Серега, — идиот?

— Ладно, — сменил я гнев на милость. — Только больше никому…

Везу Серегу и чую, что ушло дыхание между лопаток, и спокойнее мне становится с каждой минутой. Из дома, пока личные вещички собирал, отзвонился в Канск. Тишина.

Попросил прощения у директора за беспокойство и решил, как вернусь, на самом деле отправить ему коньяк хороший.

22. Р. Пашян

«Славно, славно», — тюкает в башке, и руки потереть сильно хочется от переизбытка чувств.