Поединок во тьме - Михаил Соловьев (2015)

Когда к городу Зима подлетели, я свой телефон новой сим-картой зарядил. Связь по всей трассе кроет. Время экономлю, звоню по контактам воровским.

Ждут нас иркутские пацаны. На улице Мухиной какой-то. Бывший магазин «Оазис».

— Любого спроси — покажут, — сказали.

Молодой голос. Чую я, неплохой паренек, лишних вопросов не задает.

Люблю стремящуюся молодежь. Идея — она на то и идея, чтобы мозги набекрень сворачивать. Хотя, когда про Великую Отечественную читал, понял, что с возрастом любая идея перегорает. Даже в те времена, когда «За Родину, за Сталина», молодежь первой гибла. Вся статистика об этом говорит. Рисковали пареньки собой, жертвовали, а старшие не то чтобы отсиживались, а скорее, на рожон не лезли.

Базарю с пацаненком и чувствую, что заинтригован он. Понимаю — не кто-то со стороны ему звонил. Чую, Сам разговаривал и задачи ставил.

— Упаковано и покладено, — говорит. — Все по списку…

— О, кей, — отвечаю. — Приятно слышать тебя, брат, и радует, что мир по-прежнему наш.

Прощаемся. Поинтересовался, не понадобится ли еще какая помощь. Я ему адрес свинорылого отдаю: мол, посмотри, как встать да откуда глядеть.

За рулем Леваша. Глаза над черной бородищей абрека моего сверкают. Сразу ясно, о чем думает. Наверняка: «Конь, какой конь…» Даже на рычаге переключения скоростей у беса глаза ярче заблестели. Рычит «девятина», мнет под себя дорогу. Настроение наконец появляется. Нет неясностей, воровская дорога чистая.

Держись, свинорылый!

Иркутск все ближе, машин все больше. Суета дорожная. Ментов тоже немало. Хорошо жить в бродяжной России, гляди тока, не моргают ли тебе со встречки. Тепло на душе — весь мир за нас. Пацаны в Иркутске ждут. Поляну сейчас стриганут, прибудем мы к ужину и к полному раскладу.

Думаю в азарте:

«Еще бы Птахин свинорылый сам башку себе свернул, и полное атанде! Задание выполнено». Загадал даже, что если эта мысль кайфовая сбудется, выдам полную долю Мерабу, с которым сейчас говорил.

В Иркутск ввалились после обеда. Улица Мухиной на другом краю города, но все оказалось просто как три рубля. Мераб пояснил, что город вдоль Ангары стоит, нам по левому берегу, как заедем, на самый верх. На плотину. К водохранилищу.

Язык до Киева доведет. Через полчаса на месте были.

Молодцы езиды. Гонцов воровских по чести приняли. Мераб шепнул, что никто не в курсе дел, — гости мы да гости. «Забавные дела в датском королевстве, — думаю. — Пацану еще и тридцати нет, а слушают его все…»

Позже понял, что паренек настоящей бродяжной масти. Дипломат, мать его! Пока ужинали, к нему кто только не приходил. Положенец города, и тот появился, но к нему он лично пошел, видимо, шепотками на ухо не отделаешься.

Оказалось, что Мераби уже выставил на адресе наблюдение, и нам теперь нужды париться самим нет, а можно отдыхать с дороги по-человечески. Паренек предложил мне еще: мол, давай, пацаны мои сами его заделают, но я отбил все эти претензии сразу.

«Шустрый паренек, — думаю. — Не воровская ли это прокладка?» А сам шепнул ему, что личное здесь и работа непростая — старшие братья о несчастном случае просили.

Тот понятливо поморгал и рассказал, что пересекался раз с Птахиным в ночном клубе «Чердак», и проговорился тот, что садил в ментовскую бытность езидского вора.

— Открытым текстом?

— Он не бздлявый, — ответил Мераби, и я почувствовал уважение в нем. — По-армянски базарит. Я его попробовал подгрузить: мол, вскрылся в лагере тот вор, а он посмеялся лишь и говорит: «Не ври, на воле помер, а наши с ним вопросы отрегулированы при личной встрече еще до смерти».

«Серьезная рыба мой свинорылый, — думаю. — Не удивлюсь, что готов он к встрече. Дальше посмотрим…»

Отночевали. Спозаранку выскочили на место. Втроем. Мераб лишь задач с утра понаставил, и поехали.

Говорили с наблюдателями по сотовому на громкой связи.

— Нэ выходыл еще, — сообщила трубка.