Женщина в Восточном экспрессе - Линдси Эшфорд (2019)

– Господи, уже светает! Какой сегодня день? Где мы вообще?

– По-моему, еще в Турции. Мы уже давно нигде не останавливались. И кстати, сегодня воскресенье.

Кэтрин прижала руку ко лбу.

– Я как-то странно себя чувствую… Голова кружится. Пожалуй, надо поесть, только сил нет.

– Может, попробуете немножко винограда?

Кэтрин медленно кивнула.

– Разве что одну штучку…

Нэнси отщипнула ягодку, разрезала пополам и удалила косточки.

– Подержите сперва во рту, вдруг начнет тошнить.

Кэтрин сделала как велено и через пару секунд проглотила ягоду.

– М-м-м, вкусно. Можно еще одну?

В дверях появилась Агата.

– Выглядите куда лучше, – сказала она. – Простите, Нэнси, я, должно быть, не услышала будильник.

– Ничего страшного – я решила, что вам необходимо как следует выспаться после той ночи.

Агата хмуро улыбнулась и присела на краешек постели.

– Виноград – отличная идея!

– Очень вкусный, – согласилась Кэтрин. – То, что доктор прописал!

– Помню, когда мы жили на Цейлоне, я сильно заболела. – Нэнси переставила миску с фруктами на тумбочку у кровати, чтобы Кэтрин могла дотянуться. – У меня была няня – местная, ее звали Аманти. Я отказывалась есть и пить, и родители пришли в отчаяние. Она попросила у них виноград и сидела у моей постели днем и ночью; как только я открывала глаза, она совала мне ягодку в рот. И по сей день ее вспоминаю, когда ем виноград.

– Как я вам завидую! – Кэтрин оторвала половину грозди и принялась жадно заглатывать вместе с косточками. – А мое детство прошло в Лондоне. Отвратительно! Холод, смог, бесконечный город, растянувшийся во все концы… Обожаю Месопотамию – там ровно наоборот.

– А я завидую вам – у вас есть профессия, – вздохнула Нэнси. – Я хотела стать учительницей на Цейлоне, но… судьба распорядилась по-другому.

– А что произошло? – поинтересовалась Кэтрин.

– Дядю убили на войне, и мы возвратились в Англию. Папа унаследовал титул и землю в Котсволде – звучит, как благословение, но все обернулось проклятием…

Нэнси умолкла. Не слишком ли много она выдала? Обе женщины смотрели на нее выжидательно. Наверное, можно рассказать – отцу уже не повредит…

– Налог на наследство нас придушил. Мама умерла еще на Цейлоне, я была единственным ребенком и пыталась помочь отцу держаться на плаву, но ничего не вышло. Постепенно мы распродали все, что было, – поля, картины, мебель. А когда шел дождь, мы бегали по дому с ведрами, потому что крыша протекала, как решето…

Нэнси отвернулась к окну. Ей стыдно было признаться в остальном: единственной возможностью спасти дом стал выгодный брак, и она приняла предложение Феликса ради отца – который умер через месяц после свадьбы от сердечного приступа.

От дальнейших расспросов ее спас гудок паровоза.

– Ой, смотрите! – Кэтрин привстала на постели, уткнувшись носом в стекло. – Киликийские ворота!

Нэнси вытянула шею, ожидая увидеть портал в древний город или разрушенный замок, но вокруг возвышались колонны песчаника, розовые в первых рассветных лучах.

– Где? Куда смотреть-то?

– Сейчас увидите, – пообещала Кэтрин. – Это проход через Таврские горы. Сюда привел свою армию Александр Македонский в триста тридцать третьем году до нашей эры; святой Павел шел здесь на пути к галатам[25]. Сейчас будет остановка, чтобы пассажиры смогли выйти полюбоваться видом.

Раздался второй протяжный гудок, и «Таврский экспресс» встал.

– Идите! – Кэтрин махнула в сторону дверей.

– Идите вы, Нэнси, – предложила Агата. – А я посижу.

– Глупости! – закатила глаза Кэтрин. – Не волнуйтесь за меня!

– Вы уверены? – нахмурилась Агата.

– Абсолютно! Поторопитесь – стоянка короткая. Поверьте, оно того стоит!

Из-за восточного хребта осторожно выглядывало солнце. Сперва ничего толком не было видно. Подойдя к остальным пассажирам, обе невольно ахнули.