– А вы взяли тот порошок, что дал Макс?

– С собой. – Агата похлопала по карману жакета.

До вокзала доехали на тележке, запряженной мулами. По пути остановились в медном ряду. Агата поторговалась с продавцом и через несколько минут вернулась с мальчиком, несущим большую деревянную коробку.

– У меня получается все лучше, – с улыбкой сказала она. – Надеюсь, Кэтрин понравится.

Она сняла крышку и продемонстрировала кофейный набор, уложенный в солому: чайник с лебединым носиком и причудливым узором из серебра на меди; тот же узор повторялся на чашках и блюдцах.

– Наверняка понравится, – кивнула Нэнси. – Ей будет приятно иметь что-нибудь изящное в повседневной жизни. Судя по письмам, быт на раскопках довольно примитивен.

– Да, трудно представить Кэтрин в подобной атмосфере. Глядя на нее, никак не подумаешь, что она добровольно захочет торчать в какой-нибудь могиле под палящим солнцем.

– Причем после мира моды!.. Интересно, как это получилось?

– Вроде бы она приехала сюда работать медсестрой после смерти мужа – так она сказала в поезде. Может, начала зарисовывать находки на раскопке, археологи увидели, какая она талантливая, и предложили работу.

– Сильная женщина, правда? После того, что случилось в Египте, многие поджали бы хвост и уехали домой.

Агата кивнула.

– Наверное, ей проще вдали от Англии: должно быть, она поняла, что за нее возьмутся газеты. Невыносимо сознавать, что полстраны со смаком поглощает мельчайшие подробности твоей личной жизни за утренним чаем с тостами.

– Не представляю, как вы через это прошли! – Нэнси сочувственно поцокала языком. – А ведь и меня газетчики разорвут на клочки, если что…

– Будем надеяться, что они не узнают. По крайней мере, здесь вы в безопасности.

Наконец тележка подъехала к вокзалу, возница спрыгнул и принялся разгружать багаж. Десять минут спустя женщины сидели в удобном пульмановском вагоне, напоминающем «Восточный экспресс».

– Гораздо лучше, чем я ожидала, – призналась Нэнси, пока укладывали багаж. – Даже не верится, что здесь могут быть клопы.

– На всякий случай лучше обработать. – Агата открыла баночку с порошком и принялась рассыпать на обитые плюшем сиденья. – Фу, ну и вонь!

– Давайте проветрим.

Нэнси с трудом приоткрыла окно. Поезд тронулся.

– Так уже лучше. Я… Ой, что это?! – воскликнула Агата: в купе ворвалась туча насекомых.

Нэнси вскочила на ноги.

– Кажется, это шершни!

Женщины испуганно жались друг к другу, пока насекомые с жужжанием облетали купе, словно стая крошечных истребителей.

– Быстрей!

Агата схватилась за ручку двери и вытолкнула Нэнси в коридор. По счастью, соседнее купе оказалось незанятым. Опустившись на сиденье, Агата вспомнила про жестянку, которую все еще держала в руках.

– Если подумать, клопы куда менее опасны, правда же?

– Верно, – хихикнула Нэнси. – «Смерть от укуса» – похоже на название вашего романа. Или, допустим, «Жало смерти»!

– Вы точно не хотите вернуться со мной в Англию? – улыбнулась Агата.

* * *

Полчаса спустя за окном потянулся унылый пейзаж: пустыня и редкий кустарник. Когда солнце склонилось за горизонт, вошел проводник с чаем и тарелкой жесткого, несъедобного печенья. Агата объяснила ему, что багаж остался в купе, захваченном шершнями, и он пошел за чемоданами. Вернулся через пять минут, целый и невредимый, и принялся застилать полки.