Женщина в Восточном экспрессе - Линдси Эшфорд (2019)

Нэнси не предполагала, что в поезде можно будет спать лежа, и теперь стеснялась раздеваться перед Агатой – ведь она нарочно приуменьшила срок беременности. Насколько именно, она и сама не знала: цикл никогда не отличался регулярностью. Ребенок был зачат либо в последние дни отдыха в Венеции, либо полтора месяца спустя, когда он привел ее на квартиру в Пимлико, где жил его армейский друг, служивший за границей. Значит, семь или восемь месяцев. Если рассказать Агате, та, возможно, запаникует; к тому же это расстроит ее планы. Нэнси изо всех сил убеждала подругу, что прекрасно справится в одиночку и к появлению ребенка все наладится.

Вчера, когда она навещала могилу Делии на цветущем кладбище, произошло чудо. Пока Нэнси стряхивала красный песок с надгробного камня, из-за миндальных деревьев появился какой-то пожилой джентльмен и окликнул ее по имени. Он представился бывшим коллегой Делии и рассказал, что знал о смерти кузины: скорее всего, ее убил наемник, подосланный одним из местных племен, за которыми она держала наблюдение.

– Почему вы решили меня найти? – спросила Нэнси.

– Потому что Делия оставила вам это. – Мужчина вытащил из кармана конверт и протянул ей. – Ваша кузина была очень храброй женщиной и прекрасно отдавала себе отчет в том, что занимается опасной работой. Местным банкам она не доверяла, вот и попросила меня сохранить. Не открывайте здесь, подождите до дома.

В конверте оказалось три сотни фунтов. Когда деньги выпали ей на колени, Нэнси с Агатой в изумлении уставились друг на друга. Целый вечер был посвящен планированию будущего. Решили по возвращении из Ура снять тот же домик. Оставалось достаточно, чтобы взять няню и прожить еще три-четыре месяца, а там Нэнси надеялась устроиться на работу.

– Есть не хотите? – вернул ее в реальность голос Агаты. – Или оставим на завтрак?

– Можно мне яичко? И немножко хлеба с джемом?

Нэнси была голодна до того, что охотно сожрала бы всю корзинку разом. Оставалось надеяться, что на раскопках их накормят.

– Пожалуй, буду укладываться, – сказала Агата, когда с едой было покончено. – Я лягу на верхней полке, ладно?

– Вы не против? – Нэнси благодарно улыбнулась.

– Нисколько. Мне даже нравится идея забираться в кровать по лестнице – напоминает о детстве. У нас с братом и сестрой была своя берлога в амбаре, порой нам разрешали там спать.

– Здорово…

Нэнси покосилась на свой живот. Интересно, будет ли у ее малыша когда-нибудь братик или сестричка? Не хотелось бы, чтобы он рос единственным ребенком, как она сама. Незаметно мысли потекли в сторону Лондона… Сколько там сейчас времени? Что он делает? Суббота. Наверное, пошел за рождественскими покупками с дочерью или гулять в парк. А потом вернется домой, почитает ей сказку после ужина. А потом… Ей была ненавистна мысль о том, что он ляжет в постель со своей женой – только теперь, представляя его жену, она почему-то видела лицо Агаты.

* * *

На рассвете поезд прибыл на узловую станцию Ур. Их разбудил проводник, постучав в дверь. Агата осторожно поставила ногу на лестницу и спустилась. Нэнси лежала на боку спиной к ней, укрывшись простыней. Бедняжка, даже не разделась – до того устала.

– Который… час? – пробормотала Нэнси, натягивая шаль на голову.

– Десять минут седьмого.

Агата выглянула из окна. Рядом со станцией стояла небольшая церковь – наверное, сюда ходит Макс.

В это время дверь церкви открылась, и оттуда вышли две монахини в черных одеяниях и колышущихся белых покрывалах. Обе юные, хрупкие, темнокожие – скорее индианки, чем арабки. В Багдаде ей доводилось видеть индийских христиан, посещающих англиканскую церковь; в некоторых из них Агата распознала лавочников с медного базара, но сейчас никак не ожидала встретить индийское сообщество в такой глуши.