Женщина в Восточном экспрессе - Линдси Эшфорд (2019)

Оторвавшись от блокнота, она вдруг осознала, что ничего этого не увидела бы, оставшись замужем. Арчи заявлял, что налетался во время войны и путешествовать уже неинтересно: куда приятнее в Лондоне или в Саннингдейле. Идея вылазки в древние руины Месопотамии его бы нисколько не вдохновила: всю дорогу думал бы о гольфе.

Что ж, размышляла Агата, убирая блокнот, пожалуй, в одиночестве есть свои плюсы…

* * *

Первые лучи солнца проникли сквозь занавески. Нэнси разбудил резкий толчок под ребрами. Надо сказать, она уже привыкла к гимнастическим упражнениям малыша, но такое обычно происходило после еды, а не во сне.

Нэнси осторожно поднялась, натянула халат, который смастерила из остатков шелка, купленного в Дамаске: простенький фасон типа кимоно, мешковатый, чтобы скрыть живот. Кроме того, она сшила три платья в арабском стиле, тоже просторные.

Если Агата и удивлялась смене гардероба, то вслух никак не комментировала. Она и сама пристрастилась к длинным широким одеждам, да еще и голову покрывала, когда выходила за продуктами или на экскурсию. Нэнси подозревала, что отчасти это вызвано нежеланием быть узнанной. Если устроители коктейльной вечеринки прознают о том, что в город прибыла известная английская писательница, приглашения так и посыплются. Агата специально выбрала дом подальше от цветущей Альвии, где проживала большая часть ее бывших соотечественников. Они жили в самом сердце города, чуть в стороне от улицы Аль-Рашид, прямо на берегу Тигра, где так удобно наблюдать за приливом и отливом. По вечерам обе женщины сидели на веранде в уютном молчании, читали или шили, поднимая голову на плеск проходящей лодки или махая детям, резвящимся на противоположном берегу.

При виде малышей Нэнси охватывала тревога. Временами она почти забывала о том, что ее ждет, словно прячась в непроницаемом пузыре, но крики и смех резко возвращали ее в реальность. Агата уезжала домой за неделю до Рождества. А что же будет с ней? Нэнси безуспешно пыталась устроиться секретарем в городе, однако единственную вакансию машинистки без знания арабского предлагали только в британском консульстве, где ее, похоже, внесли в «черный список». Ощущение паники, дремавшее в глубине души, грозило вот-вот накрыть с головой.

Дрожащими руками Нэнси раздвинула занавески и выглянула наружу. Над водой тонким одеялом стелилась дымка. На противоположном берегу торчали мачты, словно иголки в белой бархатной подушечке. Вспомнилась Делия – наверняка у той был похожий вид из окна. Догадывалась ли кузина, что больше никогда не увидит Англию?..

Мысль о Делии причиняла боль. Нэнси много раз навещала ее могилу, разговаривала с ней, как будто та стояла неподалеку. На кладбище было тихо, цвели миндальные деревья, но успокоение не приходило.

Нэнси заставила себя приготовить завтрак – все лучше, чем погружаться в болото страха и напряжения. Агата наняла кухарку, чтобы та готовила им ужин, однако в остальное время они были предоставлены сами себе. До приезда в Багдад Нэнси ни разу в жизни не стояла у плиты, даже яйца не варила. За неделю Агата научила ее многому. Сегодня она сделает омлет с сыром. А потом, если проголодается, поест хлеба с джемом. Похоже, ребенок родится здоровяком.

После завтрака Нэнси устроилась в комнате, назначенной рабочим кабинетом, и занялась перепечатыванием заметок из блокнота. Ее совершенно захватило описание храма езидов и то, что Агата наметила Павлиньего Ангела как отправной момент для своего романа. В верхней части страницы значилось слово «Люцифер», а под ним набросок сюжета: в спальню к молодой англичанке врывается умирающий и произносит тайный код… Нэнси улыбнулась, перепечатывая этот текст: интересно, будет ли героиня похожа на нее?

В час дня она подогрела рагу из фарша, помидоров и гороха, оставшихся с ужина, и пообедала на веранде, а затем вернулась к машинке. Предстояло напечатать письмо ему, чтобы он подумал, будто у нее есть постоянная работа в конторе.

«Любимый!