Нарушенная заповедь - Ирина Грин (2017)

«Shit!» – выругался Симбирский. Он всегда покупал воду исключительно без газа. Посмотрел на бутылку. Несмотря на полумрак, на этикетке отчетливо различалась надпись: негазированная. Кирилл сделал маленький глоток. Горькая, вонючая жижа хлынула в рот. Распахнув дверцу, он буквально вывалился из машины. Его рвало так долго и мучительно, как никогда в жизни. Так, что между спазмами вдруг промелькнула мысль: это конец. А потом все прекратилось так же резко, как началось. Кирилл подставил лицо под падающий снег. Белый и пока еще чистый, он таял на щеках, успокаивал, отрезвлял. «Сейчас приедет Рыбак. Нельзя, чтобы он меня таким видел» – это была первая рациональная мысль, выловленная Симбирским в водовороте, в который превратился его мозг. Зацепившись за нее, он, словно Мюнхгаузен, стал тянуть себя из трясины безумия. Снял шапку снега с аккуратно подстриженных кустов у подъезда, вымыл лицо и руки, сел в машину и постарался сосредоточиться на работе. Ничего путного из этого не вышло. И тогда он стал просто считать: один, два, три… Рыбак все не ехал. В груди медленно нарастало раздражение. «Уволю, я обязательно его уволю», – решил Кирилл.

Глава 14

Пятясь задом, в палату ввалилась Екатерина, таща за собой каталку, на которой лежала Ася с выражением мечтательной грусти на бледном лице. Сзади каталку толкала Марина.

– Принимайте соседку, – сказала она, и Кристина, сама того не ожидая, чуть не задохнулась от радости. Будь у нее родная сестра, она в этот момент, пожалуй, даже меньше обрадовалась бы ее визиту, чем возвращению Аси.

– Ну как? Жива? – спросила Кристина, когда, переложив пациентку на кровать, санитарка, медсестра и каталка покинули палату.

– Наверное, – не совсем внятно произнесла Ася. Судя по выражению лица, соседка по палате все еще пребывала в состоянии полусна, навеянного наркозом. – А к тебе Ваня приходил, – еле слышно пробормотала она.

– Кто? – Кристина прекрасно расслышала, кто, но, во-первых, ей не верилось, что Рыбак, бросив поиски сына шефа, решил ее навестить, а во-вторых, что это, собственно, за Ваня? Чем они тут занимались, пока ей ремонтировали ногу? В этот момент снова зазвонил телефон.

«Надо сменить рингтон», – подумала Кристина и потянулась за трубкой, а Ася улыбнулась, закрыла глаза и прошептала что-то совсем уж непонятное:

– Кармина Бурана…

– Что?

– Музыка…

Кристина хотела еще что-то спросить, но в трубке раздался голос Рыбака:

– Здравствуйте! Кристина, это вы?

Кристине захотелось повторить непонятные Асины слова «Это Кармина Бурана», но, справившись с сиюминутным желанием, она уверенно произнесла:

– Да.

– Как самочувствие?

– Хорошо, – ответила Кристина и замолчала, предоставляя право слова собеседнику.

Он, очевидно, тоже ждал ее реплики, и в трубке повисла пауза.

– Я к вам заходил, – первым нарушил молчание Рыбак, – соседка сказала, что вы на операции.

– Да, – Кристина кивнула, словно собеседник мог ее видеть.

– Удобно будет, если я заеду после тихого часа?

«Еще как удобно!» – хотелось сказать ей, но, придерживаясь ранее выбранной тактики, она скупо уронила:

– Да, – и нажала на кнопку прерывания связи.

Кристина отдавала себе отчет в том, что Рыбака интересует не она сама, а информация, которую она может дать по делу об исчезновении Жени Симбирского, но ей все равно очень хотелось, чтобы Рыбак пришел. И одной из причин этого желания был странный рингтон, который Иван поставил на ее телефон.

– А что это такое – «Кармина Бурана»? – спросила она у Аси.

– Это кантата Карла Орфа на тексты из средневекового сборника.

– Кармина – это карма? Судьба?

Ася покачала головой: