Нарушенная заповедь - Ирина Грин (2017)

По больничным коридорам гулял запах гречки. Рыбак вдохнул и замер: запах тот самый, из детства. Гречневая крупа была продуктом дефицитным, поэтому мама готовила ее редко. Отмеряла ровно стакан, высыпала на стол и пальцем – быстро-быстро – отделяла мусор и черные крупинки от хороших ядрышек. Потом обжаривала на сковородке, высыпала в кастрюлю, наливала ровно два стакана воды и ставила варить. И уже совсем скоро запах, зародившийся в недрах кастрюли, становился самостоятельным и отправлялся гулять по квартире. Гулял долго – пока каша варилась, пока дремала, завернутая в теплое одеяло. И только когда мама ставила на стол тарелку с горкой каши, в середине которой, в углублении, желтела масляная лужица, запах возвращался. Он клубился вокруг стола, и Ваня ел его вместе с кашей. С тех пор ему не довелось попробовать такой – маминой – каши. Все, что варили в столовке, что пытался варить он сам, не шло ни в какое сравнение. То ли гречка стала другой, то ли масло, то ли вода. А может, все вместе взятое. Однажды, поздравляя мать с каким-то праздником, на традиционный вопрос: «Ты еще жениться не собрался?» Иван ответил, что женится только на женщине, которая сварит ему кашу из детства. Похоже, больничный повар – и есть его судьба. Интересно, умеет ли Ася варить кашу? Кристина так точно не умеет. Иван улыбнулся своим мыслям.

– Можете не улыбаться, – донесся до него возмущенный голос. – Вы что, не прочитали на входе, что в тихий час посещение больных запрещено?

– Каюсь, не прочитал, – сказал Иван. – У вас тут так здорово пахнет и такие милые девушки работают, что поневоле читать разучишься, – и он снова улыбнулся, на этот раз медсестре, невысокой худенькой женщине в сиреневом костюме. – Я, собственно, не к больным, я к вам.

– Ко мне? – женщина отступила на шаг и неожиданно зарделась.

– Так точно, – кивнул Иван и достал из кармана удостоверение директора ЧОПа. Для более ответственных случаев у него имелись «настоящие» корочки подполковника полиции, но тут случай был простым. Опыт подсказывал – судя по румянцу медсестры, она готова оказать любую помощь. И опыт не подвел: когда спустя десять минут Иван покинул больницу, в нагрудном кармане у него лежал листок с адресом Анастасии Субботиной. К сожалению, мобильный телефон в истории болезни указан не был.

Садясь за руль, Рыбак обнаружил забытый на пассажирском сиденье мобильник и мысленно пожурил себя за опрометчивый поступок. Вид преспокойно лежащего в закрытой машине телефона может даже ангела ввести в искушение. А ездить зимой с разбитым окном не очень уютно. К тому же было бы очень жаль остаться без телефонной книги. Хотя все ответственные номера Иван неизменно дублировал в записной книжке, пользоваться ею не любил.

Ася жила неподалеку. Вот и супермаркет, в который она шла перед тем, как оказаться в больнице. Может, заехать, купить какой-нибудь тортик или коробку конфет? При других обстоятельствах Рыбак так бы и поступил, но сейчас…

Взбежав на третий этаж, Иван нажал на кнопку звонка и прислушался к зазвеневшим в квартире соловьиным трелям. Сейчас она откроет дверь, и он скажет: «Здравствуйте, Ася. Мне очень жаль, но ваша сестра и ее муж убиты». Нет! Так никуда не годится. Он сначала поздоровается, войдет в квартиру. Присядет. Спросит про Кристину. Ну конечно! Ведь ему нужна Кристина! Однако что-то Ася не торопится открывать. Иван снова нажал на кнопку и понял, что открывать никто не собирается. Потоптавшись немного у двери – вдруг Ася вышла к соседке и сейчас вернется, – он позвонил в квартиру напротив. Там тоже никто не открыл. Что ж, вполне логично. Кто будет сидеть дома в разгар рабочего дня?

Рыбак спустился на второй этаж и позвонил в квартиру, расположенную под Асиной – снова осечка.

– Да есть тут кто живой? – Иван раздраженно стукнул ладонью по стене.

В ответ дверь напротив приоткрылась: