Человек среди людей - Яков Коломинский (1973)

Как же объясняют люди тот удивительный факт, что они говорят не то, что видят. Это во многом зависит от типа конформного реагирования, к которому они относятся. В случае ситуации «майский жук — Дюймовочка» человек действительно перестает доверять своему впечатлению и искренне следует за группой. В других случаях человек винит либо самого себя («у меня плохой глазомер», «плохо видел»), либо группу.

В ситуации «новое платье короля» человек только делает вид, что согласен с группой. На самом деле он повторяет неверное утверждение, например, из-за боязни высказать собственное суждение, из-за стремления «не выделяться», из-за нежелания нарушать единодушие группы.

Впрочем, далеко не всегда согласие человека с мнением группы, подчинение решению группы есть проявление конформизма. Как говорит наш известный психолог Артур Владимирович Петровский, фактическую альтернативу конформизму составляет коллективизм, при котором согласие с позицией группы возникает в результате совпадения устремлений личности с целями коллектива. Иногда к такому согласию с группой человек приходит через внутреннюю борьбу, в которой побеждает осознание важности общей задачи.

Спор о конформности продолжается, и в то время как одни психологи считают его неизбежным и нормальным явлением, которое помогает человеку согласовать свое поведение с поведением остальных людей, другие, например Борис Герасимович Ананьев, утверждают, что «конформизм не только не устраняет одиночества, но, напротив, его усиливает. Оба этих явления свидетельствуют о патологии общения».

А третьи вообще считают, что вся шумиха о конформизме и конформности ни к чему, что здесь мы имеем дело с вполне привычными явлениями. Конформизм — это, попросту говоря, приспособленчество, а конформность — не что иное, как внушаемость, подражание, психическое заражение. Однако давно известны только сами явления, а их внутренние психологические механизмы еще ждут разгадки.

Спор продолжается. И может быть, он и на этот раз поможет рождению истины.

Сквозь призму установки

Наверное, любую детскую компанию охватывает эпидемия загадок, занимательных задач и ребусов. На нашем дворе, как мне помнится, особенным успехом пользовались всякого рода «подначки».

— Кто при Екатерине Второй ходил вверх головой? — с серьезным видом спрашивали у новичка.

— Как звали отца Веры Павловны в «Что делать?» Чернышевского?

— На какое дерево садится галка во время дождя?

И т. д. и т. п.

К всеобщему восторгу публики, бедняга старается вспомнить, кто же при знаменитой императрице выкидывал такие странные штуки — ходил… не так, как все…

Может быть, Суворов. Он ведь и петухом кричал, и через табуреты прыгал… Пока, наконец, кто-либо с предвкушением всеобщего ликования не задавал наводящий вопрос:

— Ну а ты как ходишь?

— Я? Я… вверх головой… Тьфу, мне показалось — вниз головой…

Почему показалось? Во всем виновата установка на необычность, которая вызвала соответствующее ожидание. Впервые об установке как об очень важном явлении в психике человека заговорил известный грузинский психолог Дмитрий Николаевич Узнадзе.

Началось все с изучения иллюзий восприятия. Человеку, у которого завязаны глаза, дают в правую руку меньший шар, а в левую — больший. Если это проделать 10–15 раз, а потом вдруг дать одинаковые шары, испытуемый этого не замечает. Наоборот, ему кажется, что все равно один шар больше другого. Но на этот раз большим нередко представляется шар в правой руке, там, где раньше всегда были меньшие шары… Подобные опыты проводятся и с восприятием веса, зрительными и слуховыми восприятиями.

Оказалось, что установка проявляется не только в таких относительно простых явлениях. Она часто выступает как целостная направленность человека в определенную сторону, как готовность воспринимать окружающее определенным образом, под определенным углом зрения.