Завещание - Джон Гришэм (1999)

— О, мы встречались с вождем, он угостил нас завтраком, потом смотались в первую деревню, повозились с лодкой, вернулись на ней сюда, натянули палатку позади хижины вождя и принялись ждать вас.

— Вы понравились вождю?

— Очевидно, да. Он хочет, чтобы мы остались.

— А что вы думаете о моих подопечных?

— Они все голые.

— Так они ходят испокон веку.

— Сколько времени требуется, чтобы к этому привыкнуть?

— Не знаю. Несколько лет. Постепенно перестаешь замечать. Все проходит. Года три я страшно тосковала по дому, еще и сейчас бывают моменты, когда мне, например, безумно хочется поводить машину, съесть пиццу, посмотреть хороший фильм.

— Я пока даже представить себе этого не могу.

— Все дело в призвании. Я осознала себя как христианка в четырнадцать лет и уже тогда была уверена, что Господь предначертал мне быть миссионеркой. Где — этого я точно не знала, но полностью доверилась Его воле.

— И местечко Он подобрал вам у черта на рогах.

— Я получаю огромное удовольствие, слушая вашу английскую речь, но очень прошу вас не ругаться.

— Простите. Теперь мы можем поговорить о Трое?

Тень стремительно окутывала землю. Их разделяло футов десять, и они еще различали друг друга, но очень скоро темнота грозила разделить их непроницаемой стеной.

— Хорошо, — нехотя, с усталым видом согласилась Рейчел.

— У Троя были три жены и шестеро детей — по крайней мере тех, о ком мы знаем. Вы явились, разумеется, сюрпризом. Остальных шестерых он не любил, а вы, судя по всему, были ему милы. Им он не оставил практически ничего, распорядился только заплатить их долги. Все остальное завещал Рейчел Лейн, рожденной вне брака второго ноября пятьдесят четвертого года в Католическом госпитале Нового Орлеана от женщины по имени Эвелин Каннингэм, ныне покойной. Рейчел — это вы.

Слова падали, словно тяжелые капли в густом воздухе на фоне мертвой тишины. Прежде чем ответить, она, как обычно, задумалась.

— Трой и меня не любил. Мы двадцать лет с ним не виделись.

— Это не важно. Он оставил вам все свое состояние. Спросить, почему он это сделал, уже никто не сможет, потому что, подписав завещание, он тут же выпрыгнул из окна. У меня при себе копия документа.

— Я не хочу ее видеть.

— И еще у меня кое-какие бумаги, которые вы должны подписать. Можно это сделать и завтра. После этого я отправлюсь в обратный путь.

— Что за бумаги?

— Юридические документы, все — в вашу пользу.

— Вам до моей пользы дела нет. — Слова сорвались быстро и прозвучали резко, Нейт был обескуражен укором.

— Это неправда, — попытался оправдаться он.

— Правда. Вы не знаете даже, чего я хочу или что мне требуется, что я люблю или не люблю. Вы не знаете меня, Нейт, так откуда же вам знать, что в мою, а что не в мою пользу?

— Ладно, вы правы. Я вас не знаю, вы не знаете меня. Но я юридически представляю здесь вашего покойного отца. Мне все еще очень трудно поверить, что я действительно сижу в темноте у порога хижины в индейской деревне, затерянной в топях общей площадью со штат Колорадо, и разговариваю с очень симпатичной миссионеркой, которой выпало стать самой богатой женщиной на свете. Да, вы правы, я не знаю, что вы считаете благом для себя. Но все равно очень важно, чтобы вы прочли эти бумаги и подписали их.

— Я ничего не подписываю.

— Ну перестаньте.

— Ваши бумаги меня не интересуют.

— Вы их даже не видели.

— Ладно, скажите, что в них.

— Это официальные документы. Моей фирме поручено провести утверждение завещания вашего отца. Все наследники, упомянутые в завещании, обязаны известить суд, лично или в письменной форме, что они уведомлены о процессе и им была предоставлена возможность участвовать в нем. Этого требует закон.

— А если я откажусь?

— Честно говоря, об этом я не подумал. Это такая рутинная процедура, и я никогда не слышал, чтобы кто-то отказывался выполнить ее.